27 
Однако спешить, как оказалось, было некуда. Когда Тарина пришла в каюту Бетти, она увидела, что кузина все еще в постели и не собирается вставать.
— Уйди, Тарина, прошу тебя! — простонала Бетти. — Если ты думаешь, что я могу встать, ты ошибаешься.
— Тебе плохо, дорогая? — участливо осведомилась Тарина.
— Нет, но наверняка станет плохо, если я сделаю хоть малейшее движение, — слабым голосом отозвалась Бетти. — Я останусь в постели, думаю, что остальные гости поступят так же.
— Но все же мне, наверное, стоит пойти и поинтересоваться, не нуждается ли в моей помощи леди Миллисент.
— Надеюсь, ей не лучше, чем мне! — злорадно произнесла Бетти.
Она хотела было рассмеяться, но потом решила, что это вызовет очередной приступ морской болезни, и в изнеможении закрыла глаза — даже слабый свет, пробивавшийся из-под голубых занавесок, которыми были задрапированы иллюминаторы, раздражал бедную путешественницу.
Тарина покинула каюту, осторожно прикрыв за собой дверь, и направилась к леди Миллисент.
На стук никто не ответил. Немного подождав, девушка вошла внутрь.
Не оставалось никаких сомнений, что ее светлость спала глубоким сном. Приглядевшись, Тарина заметила на ночном столике рядом с кроватью маленькую подозрительную бутылочку.
Она поняла, что это лауданум или какое-нибудь другое снотворное.
Тарина знала, что светские дамы частенько прибегают к помощи подобных снадобий. Ее мать была яростной противницей этой вредной привычки.
Когда-то у Бетти была гувернантка, у которой училась и Тарина. Эта девушка страдала от приступов головной боли.
Обычно во время очередного приступа гувернантка выпивала столовую ложку лауданума и ложилась в постель. Девочки знали, что в течение нескольких часов они будут предоставлены сами себе, ибо мисс Гордон раньше не проснется.
Поняв, что ее услуги в ближайшее время явно не понадобятся, Тарина вышла из каюты и аккуратно закрыла за собой дверь. Итак, она свободна!
Не успела она сделать и нескольких шагов, как увидела стюарда, который, с трудом сохраняя равновесие, двигался по проходу.
— Доброе утро, мамзель! — обратился он к Тарине. — Не угодно ли позавтракать? Если, конечно, вы в состоянии есть!
— Должна признаться, что я очень голодна, — ответила Тарина.
Стюард ухмыльнулся.
— Сию минуту принесу ваш завтрак, мамзель! — пообещал он.
Тарина направилась к себе, заправила постель и немного прибрала каюту.
В кормовой части яхты, по замыслу маркиза, размещались десять отдельных кают, четыре из которых, как и каюта, отведенная Тарине, были сравнительно небольших размеров.
В соседней, не занятой гостями, стояли пустые чемоданы.
Каюта Тарины была очень уютной и, как показалось девушке, премилой: односпальная кровать, как у Бетти и леди Миллисент, и встроенные шкафы.
В каюте имелся гардероб, туалетный столик с зеркалом, несколько маленьких шкафчиков и умывальник.
Стены, выкрашенные светло-зеленой краской, напоминали Тарине о море.
Через некоторое время на пороге каюты появился стюард, неся поднос с завтраком — яичница с колбасой и беконом. И хотя порция была весьма внушительная, стюард счел нужным сказать, что, если Тарина голодна, он может принести еще.
Дома она ела, как правило, гораздо меньше. А ведь, помимо основного блюда, на подносе стояли мед и джем, горячие булочки и тосты, а в довершение всего — бананы и мандарины.
— Бот доберемся до теплых краев, и вы сможете полакомиться клубникой, — сказал стюард таким тоном, будто обещал ребенку сладкое.
— В январе? — изумилась Тарина.
— Ну да. Сами увидите, — пообещал стюард. — А в Индии попробуете манго.
Вскоре он ушел. Тарина не могла скрыть своего восторга. Вокруг столько интересного, а она сидит на месте!
Ей захотелось посмотреть на море. Даже в каюте было слышно, как волны бьются о яхту.
Отец часто рассказывал Тарине о том, в какие штормы ему доводилось попадать в Бискайском заливе. Правда, девушка надеялась, что эта буря окажется на такой уж опасной, но не посмотреть на разбушевавшуюся стихию было бы непростительно.
— Ты представляешь, папа, — произнесла Тарина вслух, как будто обращаясь к отцу, — со мной происходят все те удивительные приключения, о которых ты мне рассказывал! Жаль только, что тебя нет со мной!
При мысли об отце у Тарины заныло сердце. Как ей недоставало его сейчас! Его волнующие рассказы будили воображение, заставляли думать… Теперь всего этого нет.
27 
