очень нудно 
193 
— Нигде я не учился, и ничего я не кончал, — честно признался я. — Я даже не знаю, что это такое. До доктора Шелдрейса мы докопались вместе с моим Человеком — Шурой Плоткиным. На русский у нас была переведена только книжка «Человек находит друга» Конрада Лоренца...
— Так ты и Лоренца знаешь?! — потрясенно воскликнула Рут.
— Естественно!.. Но так как я читать не умею, мне читал вслух Мой Шура. А доктора Шелдрейса он мне переводил с английского...
— Он говорит по-английски? — спросил Тимур.
— Говорит неважненько, а читает запросто.
— А где он сейчас? — поинтересовалась Рут.
— Не знаю, — ответил я, и меня вдруг пронзила такая печаль, что чуть слезы на глазах не выступили. — Он должен был меня встретить, но... Может быть, с ним что-нибудь случилось? Мы так ждали друг друга...
Рут достала блокнот и карандаш:
— У тебя адрес его есть?
— Нет. Но его адрес есть у одного конгрессмена из Вашингтона — приятеля моего Старшего Друга из Германии Фридриха фон Тифенбаха. Может, слышали? Он старый и очень интеллигентный миллионер. Его все знают...
— Я, к сожалению, о нем не слышала, но убеждена, что его должны все знать! — уверенно подтвердила Рут. — Потому что интеллигентных миллионеров в мире можно пересчитать по пальцам на одной руке. Фамилию конгрессмена помнишь?
— Нет.
— Наплевать! Не расстраивайся. Завтра по нашим полицейским каналам мы найдем тебе твоего... Как, ты сказал, его зовут?
— Шура... То есть полное имя — Шура Плоткин.
— Он еврей?
— Да, а что?
— Тогда надо искать «Шнеера Плоткина». Или «Шмуля», или «Шлему». Многие евреи, переехавшие в Штаты, сразу меняют свои имена на чисто еврейские. В общине бухарских евреев — это как правило.
Я подумал, что мой Шура вряд ли переменит имя только из-за перемены страны. Шура есть Шура, и он всегда останется самим собой. Даже в общине бухарских евреев...
Но я тактично промолчал. Хотя, с другой стороны, моя тактичность слегка попахивала предательством. Поэтому я решил, что когда мы поближе познакомимся с Рут, я ей обязательно об этом скажу! Или, если она сама познакомится с Шурой, она и без меня поймет про него все, что нужно.
— Тим, сынок, — молнией в ванную! Душ, пижама, и вернуться к столу. Легкая перекуска и немедленно в постель. Ясно? — распорядилась Рут.
— О’кей, ма. Мартын, ты спишь у меня! — бросил мне Тимур и поплелся в ванную комнату.
Было видно, что ребенок — совершенно без сил.
— А что ты обычно ешь на ночь, мой дорогой Кыся? — спросила меня Рут.
* * *
Спустя еще минут двадцать уже совершенно сонный Тимур, не найдя в себе сил даже допить стакан молока, чмокнул Рут, пожал мне лапу и, еле передвигая ноги, ушел к себе, повторив, что спать я обязан только у него. Мать рано утром уедет на работу, а у нас с ним еще куча совместных дел...
Когда почти спящий Тимур уполз к себе, я спросил Рут — откуда у него столько свободного времени? Вроде бы сейчас не лето. Как же школа?..
Рут сделала мне знак — погоди, дескать, и прислушалась к шорохам из Тимуровой комнаты. Убедившись, что он уже лег, она закрыла плотно дверь кухни-столовой и достала из своего громадного холодильника большую четырехугольную бутылку джина «Бифитер» с пожилым типом на этикетке. Тип был одет в красный костюмчик и дурацкую черную шляпу времен царя Гороха. Я не виноват — так говорил Шура, когда хотел подчеркнуть давность события. В руке этот тип держал длинную хреновину с острием на конце и кистями под острием. Не то копье, не то еще хрен знает что...
Затем Рут разбавила джин тоником, смешала все это в стакане и приставила стакан к углублению в двери холодильника. И слегка нажала. Откуда-то сверху в стакан высыпались аккуратненькие шарики льда. «Во, бля, техника!» — сказал бы Водила.
Рут чуть приоткрыла дверь и снова прислушалась. Я понял, что она не хотела бы, чтобы Тимур видел ее со стаканом джина.
— Ты не пьешь? — спросила меня Рут и указала на «Бифитер».
— Очень редко, — честно сказал я.
— Я тоже. — Рут приветственно подняла стакан. — Будь!..
Она сделала хороший глоток и только тогда ответила мне на мой вопрос о школе. Оказывается, в американских «хай-скул» и «паблик-скул» теперь возникают неожиданные пяти— и семидневные каникулы в самой середине учебного процесса, которые призваны якобы разгружать мозг ребенка...
— Сейчас у него очередная пятидневная пауза... Ребенок, к сожалению, предоставлен почти целиком самому себе. Я на работе — как белка в колесе. — Рут отхлебнула из стакана и закурила сигарету. — Хорошо еще, что теперь у него появился ты и что он еще одержим идеей фикс...
193 
