очень нудно 
195 
— К осени мне обещают прибавку за выслугу лет, и уж тогда-то мы втроем— Тим, ты и я— обязательно слетаем к моим старикам в Швецию. Как идейка? — спросила Рут.
— Грандиозная, — ответил я и подумал: «Вчетвером бы слетать, с Шурой...»
... Если ты не полный дебил, то обычно нормальный человек заканчивает университет в двадцать два года. Но после этого еще и в аспирантуре учится пару лет, чтобы закрепить выбранную профессию.
Однако между окончанием университета и поступлением в аспирантуру в жизни Рут Слоун возник здоровенный двадцатичетырехлетний белый парень — полицейский из сто двенадцатого участка в Квинсе — Фред Истлейк. И через три месяца мисс Рут Слоун стала миссис Рут Истлейк, так как даже и вообразить не могла — как это она прожила двадцать два года, не будучи женой Фреда Истлейка с самого детства?!
Здесь, в Квинсе, была снята вот эта квартира. Здесь они с Фредом только тем и занимались, что каждую свободную минуту пытались завести потомство. Фред в своем желании стать отцом был неутомим, как паровая машина Джеймса Уатга! Фред был лучшим мужчиной в мире. В то время Рут еще никогда ни с кем не спала, кроме Фреда, и он по праву считался ее лучшим мужчиной.
Вот только забеременеть она никак не могла. Бегали они с Фредом по врачам, перепробовали все, что возможно — вплоть до тибетской медицины, в отчаянии опустились до визита к каким-то колдунам...
А на второй год безуспешных стараний родить себе детеныша поклялись теперь жить только друг для друга. И Рут поступила в Полицейскую академию, чтобы не только дома, но и на работе быть ближе к Фреду.
Три года тому назад полицейская машина сержанта Фреда Истлейка, уже неуправляемая, как потом сказали врачи, медленно подкатилась к отелю «Рамада Милфорд Плаза», что на Восьмой улице Манхэттена, и мягко ткнулась носом в заднюю часть огромного туристского автобуса, ждущего пассажиров.
Когда разъяренный водитель автобуса с отборной руганью выскочил из-за руля, то увидел, что автобус его, слава Богу, лишь слегка поцарапан, а за рулем полицейского автомобиля с помятым бампером и разбитой фарой сидит мертвый сержант полиции Фред Истлейк, у которого просто остановилось сердце...
Этот старый толстый автобусник до сих пор навещает Рут, а с тех пор как она привезла из России Тимура, стал заглядывать к ним еще чаще.
— Тим рассказал тебе, как он попал в Нью-Йорк?
— В общих чертах... — осторожно ответил я,
— Естественно, что многих деталей он не знает! — усмехнулась Рут и снова закурила.
... Через полгода после смерти Фреда, по обоюдной договоренности руководства нью-йоркской полиции и Московского управления Министерства внутренних дел, была организована поездка американских полицейских в Москву с чисто ознакомительно-дружескими целями. В делегацию включили и Рут Истлейк.
Поездка в Москву вся состояла из непрекращающегося вранья. По любому поводу русские устраивали обжираловку с водкой и лгали. Лгали без устали и тоже по любому поводу: шел ли разговор об организованной преступности или борьбе с проституцией, шла ли беседа о финансовых пирамидах или заказных убийствах, говорили ли о транспортировке наркотиков в Россию и через Россию или о детских преступлениях и беспризорности...
Посещение русского следственного изолятора — заранее подготовленный спектакль. Поездка в колонию — тщательно отрепетированное представление... Осмотр подмосковного детского тюремного учреждения, где содержатся дети, совершившие тяжелые преступления, но не подлежащие суду по возрасту, — опять вранье и показуха.
Но все равно — это было счастье, что их туда свозили!..
Когда Рут увидела наголо стриженного девятилетнего Тимура, одетого в негнущийся новый мышиного цвета костюмчик, который ему выдали, наверное, специально перед приездом американской делегации, она подумала, что если Господь Бог дал бы ей радость родить тогда, когда они только поженились с Фредом, — у нее был бы уже такой же мальчик. Ну, может быть, младше на год...
Она смотрела на этого ребенка с неслыханным татарским именем — Тимур — и понимала, что пройдет еще совсем немного времени, и этот мальчик неминуемо погибнет. В глазах ребенка-убийцы Рут увидела его собственную смерть: не приживется в том мире, который его сейчас окружает, — свои уничтожат, приживется — убьют те, кто будет за ним охотиться. Вот тогда-то она и подошла к Тимуру.
... А через месяц прилетела за ним уже без всякой делегации. Одна. В руках у нее был чек на пятнадцать тысяч долларов, куча идиотских документов, рожденных воспаленным воображением американских бюрократов, ответственных за всякие «усыновления», и два обратных билета на самолет — взрослый и детский. Провожали их три сотрудника детского отдела Управления московской милиции, сестра покойной матери Тимура, которая за триста долларов подписала полное отречение от родственных прав, и в качестве переводчика — интернатский доктор Сергей Хотимский с дочерью Машей.
195 
