48 
В последнюю секунду, когда Поплавский уже садился в машину, чтобы следовать в ставку, на его глазах произошел дурацкий случай. При очередной загрузке трупов в грузовик мертвое тело белобрысого немца средних лет оказалось совершенно живым и здоровым телом польского капрала, сильно перегруженного алкоголем. Закинутый в кузов грузовика, польский капрал в немецком мундире очухался и громко завопил, что он провоевал в этом полку с сорок третьего года и не собирается переводиться ни в какую другую часть! И если ему сейчас же не помогут слезть с этого вонючего грузовика, он как-нибудь выберется сам и начистит всем рыло!..
Свои вопли он уснащал такой отборной руганью, что командующий Первой армией Войска Польского обескураженно махнул рукой и приказал своему шоферу не развешивать уши, а немедленно заводить двигатель и уезжать.
* * *
— А если я так? — хитро спросил Поплавский и наконец опустил своего ферзя, угрожая им ладье Рокоссовского.
Рокоссовский мельком взглянул на шахматную доску, оценил невыгодную для него позицию и сказал:
— Подожди.
Он оттянул воротник толстого свитера, достал градусник, посмотрел на него и досадливо покачал головой.
— Сколько? — по-польски спросил Поплавский.
— Опять тридцать восемь и одна...
— Может быть, все-таки обычной водки с перцем?
— Ты с ума сошел! У меня и так там все воспалено. Где это меня так прохватило?
— Вчера на моем КП.
— Нет... Это у меня еще раньше началось.
— А я бы все-таки водки с перцем выпил, — убежденно сказал Поплавский.
Рокоссовский нажал кнопку. Дверь отворилась, и на пороге мгновенно появился немолодой подполковник — адъютант командующего фронтом.
— Николай Иванович, будьте любезны, мне чаю крепкого и все, что там выписал доктор. А генералу Поплавскому — водочки с перцем. Ну и соответственно...
— Мне-то зачем с перцем? — удивился Поплавский.
— Ты же сам советовал, — сказал Рокоссовский и уставился на шахматную доску.
— Но я же не себе, а вам советовал...
— Вот я на тебе и проверю, — проговорил Рокоссовский и убрал ладью из-под удара ферзя.
Он поднял глаза на стоящего в дверях подполковника и сказал:
— Пожалуйста, Николай Иванович. Пожалуйста. Выполняйте.
— Слушаюсь. — Подполковник несколько помялся и доложил: — Товарищ маршал, генерала Поплавского разыскивает по всем телефонам генерал Голембовский...
— Что там еще такое? — обеспокоился Поплавский и встал.
— Переключите сюда, — распорядился Рокоссовский.
— Слушаюсь. — Подполковник закрыл за собой дверь.
— Возьми вон ту трубку, — сказал Рокоссовский и показал на один из четырех телефонов.
Поплавский быстро подошел к рабочему столу и снял трубку:
— Слушаю. Поплавский. Что там у тебя?
Последовала долгая пауза, во время которой подполковник — адъютант Рокоссовского — бесшумно открыл дверь и впустил молодого офицера в коротком белом халате — ответственного за кухню командующего. В руках у того был поднос с чаем для Рокоссовского и водкой для Поплавского. На небольших тарелочках была сервирована закуска. На блюдце, отдельно, лежало несколько белых таблеток. Стоял на подносе и стакан чистой воды.
— Вот эти таблетки — по две сразу... — прошептал подполковник маршалу, чтобы не мешать Поплавскому. — И запить простой водой. Вот она.
— Спасибо, Николай Иванович, — так же тихо проговорил Рокоссовский. — Вы свободны.
Подполковник и офицер в коротком халатике вышли.
— Понял, — сказал Поплавский в трубку. — Молодцы! Сначала я дам команду остальным. Используйте все местное население, все ресурсы. Сегодня же будет приказ. Начните с разминирования участков. Союзники?.. Захотят — пожалуйста, нет — неволить не будем. Действуйте и докладывайте. Удачи!
Поплавский положил трубку. Рокоссовский проглотил таблетки, поморщился, запил водой из стакана. Спросил:
— Что там у тебя за новости?
Голембовский в своем замке тоже положил телефонную трубку. Выдержал драматическую паузу, окинул всех собравшихся победным взглядом. Повернулся к своему заместителю по политико-воспитательной работе подполковнику Андрушкевичу и чуточку торжественно произнес:
— Ну, Юзек, настал твой звездный час! Раз ты считаешь, что любое движение должно иметь крепкую идеологическую основу — тебе и карты в руки. Командуй!
— Слушаюсь! — Андрушкевич вскочил, вытянулся по стойке «смирно».
48 
