47 
— Ты занимаешься такими грязными делами? — разинула рот Элла.
Овсянников снисходительно посмотрел на нее:
— Девочка моя, это один из самых невинных приемов, которые только можно придумать. Если ты хочешь стать матерой секретаршей частного детектива, тебе придется с этим примириться. А что там у тебя? Все сделала, как я просил?
— Сделала, — кивнула Элла и быстро отчиталась. Потом отвернулась налить чаю и как бы между прочим сказала:
— Знаешь, мне кажется, что в том портфеле были деньги.
Овсянников, надо отдать ему должное, не стал удивленно ломать брови и спрашивать — в каком портфеле. Он только спросил:
— С чего ты взяла?
— Сам подумай: Астапов год назад купил своей любовнице Наде квартиру. И отдал он за нее не меньше сороковника.
— Я узнавал. Астапов заплатил за нее без малого шестьдесят тысяч долларов, — поправил Овсянников.
— Шестьдесят? — ахнула Элла, у которой при живом муже не было даже приличной обуви. — Где же он их взял? Зарплата у него ведь была не такая, чтобы скопить на квартиру. Я так думаю, — спохватившись, добавила она. — Кроме того, сын на стороне…
— Не знаю, откуда он их взял, — признался Овсянников. — Меня Борька не уполномочил вести следствие по делу об убийстве, понимаешь? Я Астапову ищу.
— Чтобы сдать бедную женщину милиции!
— Если в портфеле, как ты говоришь, были деньги, то она вовсе не бедная.
— Ты думаешь, она убила мужа, взяла бабки и смылась? Разве такое поведение соответствует ее характеру? Мне кажется, она совсем другой человек!
— Вот поймаю ее, тогда скажу, — пообещал Овсянников.
В этот момент позвонили в дверь.
— Чего ты так испугалась? — удивился он, когда Элла вскочила и заметалась по кухне, как слегка помятая бабочка.
— Вдруг это твои жены? — выдавила из себя та.
— Пришли делать детей? — с иронией спросил сыщик. — Вряд ли.
Он отправился открывать, и через минуту весь коридор заполнил сочный голос Бориса Михальченко:
— Жека, ты один? Жека, мне надо с тобой посоветоваться. Мне кажется, следователи начинают копать под нас.
— Под кого — под вас?
Элла, которой путь в комнату был отрезан, присела, точно вратарь, ожидающий нападения, потом рванула с места и, пулей влетев в ванную комнату, заперлась на задвижку. Прижала ухо к двери, чтобы не пропустить ни одного слова. Она рассчитывала, что Овсянников поведет своего дружка пить кофе, который сам хлестал с утра до вечера, точно жнец квас. Так и вышло. Один за другим оба протопали по коридору и загромыхали кухонными табуретками.
— О, у тебя тут оладушки! — обрадовался Борис.
— Это моя секретарша нажарила, — с тайной гордостью сообщил сыщик и добавил:
— Думаю, она будет не против, если ты угостишься.
— С удовольствием, только сначала руки вымою.
Он подергал дверь в ванную и удивленно сказал:
— Жень, закрыто!
— Наверное, там моя секретарша! — шепотом ответил тот.
Борис тоже перешел на шепот:
— У тебя с ней.., того?
— Не того, — ответил Овсянников, и Элла в ванной почти легла на пол, чтобы не упустить ни одного слова — под дверью была небольшая щель. — Она такая… Такая.., какая-то неприступная. Я даже не знаю, как к ней подкатиться.
— А ты бы хотел?
— Она у меня живет. Это было бы удобно, и вообще…
— Так что, ты хочешь сказать, что спасовал перед бабой?
— Да нет! — Элла представила, как Овсянников сморщил нос. — Она шведовская племянница. Он сказал, что нельзя. Я пообещал. — Помолчал и добавил:
— Теперь жалею.
— Я тогда руки здесь, в кухне помою, — уже в полный голос сказал Борис. — Так слушай дальше. Эти следователи стали моей жене такие каверзные вопросы задавать.
Где она была? Видел ли кто-нибудь ее у гаража той ночью? Ну, ты понимаешь. Как ты думаешь, что делать?
— Да ничего не делать, — произнес Овсянников тягучим лентяйским голосом. — Убийцу искать!
— Ты сначала Элку найди! — с чувством ответил Борис и, снова перейдя на шепот, поинтересовался:
— А что эта твоя секретарша делает в ванной? Читает? Там так тихо, и вода не течет.
— Может, прыщи выдавливает, — предположил Овсянников, и Элла, скрюченная, как дворняжкин хвост, состроила рожу.
«Придется рискнуть, выйти и прошмыгнуть в комнату», — решила она. Благо, что когда сидишь в кухне за столом, коридора не видно. Она бесшумно отодвинула щеколду и сделала три осторожных шажка. В тот же миг табуретка отъехала в сторону и на кухне кто-то зашевелился. Элла мгновенно открыла дверь в туалет, который был теперь прямо по левую руку, и заперлась уже в нем.
47 
