30 
— Миссис Роан, — пробормотал Кристофер и поклонился.
— Сэр, — ответила она с вопросительной ноткой в голосе. Хотя они встречались прежде, она его не узнала.
— Амелия, это капитан Фелан, — напомнила Беатрис.
Голубые глаза Амелии расширились.
— Какой приятный сюрприз, — воскликнула она, протягивая Кристоферу руку.
— Мы с капитаном Феланом не нравимся друг другу, — поведала ей Беатрис, — по правде говоря, мы заклятые враги.
Кристофер быстро взглянул на неё.
— Когда это мы успели ими стать?
Проигнорировав его, Беатрис сказала Амелии:
— Несмотря на это, он останется на чай.
— Чудесно, — спокойно ответила Амелия. — Почему вы стали врагами, дорогая?
— Я встретила его вчера на прогулке, — объяснила Беатрис. — И он назвал Медузу «садовым паразитом» и обвинил меня в том, что я принесла её на пикник.
Амелия улыбнулась Кристоферу:
— Медузу здесь называли словами и похуже, в том числе «больной подушечкой для булавок» и «ходячим кактусом».
— Никогда не могла понять, — заметила Беатрис, — почему у людей такая необъяснимая антипатия к ежам.
— Они роются в саду, — объяснила Амелия, — и отнюдь не милашки. Капитан Фелан прав, дорогая, — тебе следовало бы взять на пикник кошку.
— Не будь глупой. Кошки и вполовину так не любят пикники, как ежи.
Разговор вёлся так быстро, что у Кристофера практически не было возможности вставить слово. Каким-то чудом ему это удалось.
— Я извинился перед мисс Хатауэй за свои замечания, — смущённо сказал он.
Последовал одобрительный взгляд.
— Прекрасно. Мужчина, который не боится принести извинения. Но, признаться, извинения в нашей семье — дело пустое: нам обычно нравятся вещи, которые другие сочли бы оскорблением, и наоборот. Входите, капитан, вы среди друзей.
Кристофера ввели в светлый оживлённый дом со множеством окон и стопками книг повсюду.
— Беатрис, — бросила Амелия через плечо, пока они шли по коридору. — Возможно, тебе стоит переодеться. Бедный капитан Фелан может найти твой наряд шокирующим.
— Он ведь меня уже видел в нём, — ответила Беатрис за спиной у Кристофера, — и я уже успела его шокировать. Какой смысл переодеваться. Капитан, вам будет спокойнее, если я сниму бриджи?
— Нет, — поспешно ответил он.
— Хорошо, тогда не буду. Правда, не понимаю, почему женщины всё время не могут так одеваться. Можно свободно ходить и даже прыгать. Как в юбках гнаться за козой?
— Над этим стоит подумать портным, — сказала Амелия. — Хотя мои заботы лежат больше в области погонь за детьми, чем за козами.
Они вошли в комнату, полукруглый ряд высоких окон которой выходил на весенний сад. Комната была удобная, с мягкой мебелью и вышитыми подушками. Горничная суетилась, расставляя на чайном столике фарфоровые тарелки. Кристофер поневоле сравнил эту милую сценку со вчерашним чопорным чаепитием в безукоризненно-официальной гостиной Феланов.
— Тилли, пожалуйста, поставь ещё один прибор, — сказала Амелия, — у нас гость.
— Да, мэм. — Горничная была заметно взволнована. — Коза ушла?
— Насовсем, — последовал утешительный ответ. — Принеси чай, когда будет готов. — Амелия насмешливо сдвинула брови. — От этой козы сплошные неприятности. И ладно бы проклятое животное выглядело хотя бы живописно. Но козы больше всего напоминают облезлых овец.
— Это несправедливо, — не согласилась Беатрис, — у коз гораздо больше темперамента и ума, чем у овец, которые только идут, куда им скажешь. Сколько я таких видела в Лондоне.
— Овец? — тупо переспросил Кристофер.
— Сестра говорит образно, капитан Фелан, — вмешалась Амелия.
— Ну, я и обычных овец в Лондоне видела, — заметила Беатрис, — но да, я в основном имела в виду людей. Они пересказывают одни и те же сплетни, это так утомительно. Придерживаться моды и популярных в обществе взглядов, какими бы глупыми они ни были. В таком обществе нельзя стать лучше. Остаётся только встать в рядок и блеять.
У дверей послышался тихий смех, и в комнату вошёл Кэм Роан.
— Совершенно точно, что Хатауэйи — не овцы. Я годами пытался вас пасти — и безуспешно.
Из того, что Кристофер помнил о Роане, тот некоторое время работал в лондонском игорном доме, а затем сколотил состояние на вложениях в промышленность. Хотя преданность Кэма Роана жене и семье была хорошо известна в Стоуни-Кросс, у него едва ли был вид степенного и уважаемого главы семейства. В длинных тёмных волосах, экзотических янтарных глазах и бриллиантовой серьге в ухе явно читалось цыганское наследие.
30 
