23 
* * *
НОЧЬ. УЗКАЯ ГОРНАЯ ДОРОГА К ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЕ
Медленно ползет «виллис» Вишневецкого вверх... Надрывно стонет двигатель. Узкие щелочки света сквозь защитные бленды фар еле-еле высвечивают шлагбаум.
— Стоять!!! Документы!..
Один фонарь упирается в лицо Вишневецкого, затем в раскрытое удостоверение.
— До свидания, товарищ полковник! — Шлагбаум поднимается.
— Привет... — говорит Вишневецкий.
...Изнемогая от напряжения, маленький «виллис» ползет вверх...
* * *
НОЧЬ В ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЕ...
На территории школы три тусклые лампочки. Над оружейно-вещевым складом, у штабного домика и у входа в кочегарку, где негромко постукивает дизельный двигатель, дающий электричество...
Мертвым сном спят в своих палатках измученные, усталые пацаны и их тренеры и преподаватели всех видов убийств...
Если же постараться не видеть рваные ножевые шрамы бывших смертельных драк и хвастливые, неумелые, пошлые татуировки на неокрепших мальчишечьих телах, а только заглянуть в их детские изможденные лица — можно подумать, что это спят симпатяги-школьники старшего отряда пионерского лагеря...
Но в торцах палаток, в специальных сушилках, просыхает их камуфляжное горное обмундирование...
Но у каждого спящего тренера или инструктора на тоненькой цепочке с браслетом на руке — пистолет — под головой или изголовьем спального мешка...
Спит школа горноальпийских малолетних диверсантов-смертников.
И только один пацан лежит без сна в своем спальном мешке, с открытыми глазами, полными слез...
Это Митька Калуга — пацан, у которого на восхождении был просто замечательный пульс — всего «сто шестьдесят».
Лежит Калуга, уперся влажными зрачками в байковый потолок утепленной палатки, и слезы медленно стекают к вискам, исчезая в давно не стриженных белесых волосах...
Но вот зажмурился Калуга, стряхнул слезы, судорожно вздохнул и достал из-под спального мешка мятый листок из ученической тетрадки в косую линеечку и огрызок карандаша...
* * *
ОЧЕНЬ РАННЕЕ УТРО. СПОРТГОРОДОК ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЫ
Ранним утром в горах очень холодно...
Труп Митьки Калуги в одном нижнем белье с обмоченными кальсонами тихо раскачивался под пятиметровой спортивной конструкцией, как раз между отполированным шестом и веревочной лестницей.
А вокруг, молча, стуча зубами от холода, стояли полуголые пацаны и инструкторы в одних штанах и ботинках.
Выбежали из своих палаток на утреннюю зарядку, увидели висящего бело-серого Митьку Калугу, да так и застыли вокруг него, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь от ужаса и холода...
Только доктор приблизился к трупу Калуги.
— Когда это он, как вы думаете? — спросил Вишневецкий.
Доктор пощупал мертвую ногу Калуги:
— Окоченел уже... Часа четыре тому назад.
— Что у него в руке?
Доктор с трудом разжал неживые пальцы Калуги, вытащил мятый тетрадный лист в косую линеечку, расправил, прочитал вслух:
— «А пошли вы все...» — Запнулся и посмотрел на Вишневецкого.
— Читайте дальше, доктор! — неумолимо приказал Вишневецкий. — Всем полезно послушать.
Доктор снова заглянул в листок, растерянно произнес:
— А дальше читать нечего — тут на всю страницу сплошной мат...
* * *
ШТАБ ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЫ
Вишневецкий стоит у окна — наблюдает за занятиями групп. Тут же сидит радист за своей рацией. Входит доктор:
— Вызывали, Антон Вячеславович?
— Давайте-ка, сактируйте этого пацана. Калуга — что ли?..
— Так точно, Антон Вячеславович, Калуга.
— Возьмите его личное дело, спишите оттуда его подлинную фамилию, имя и отчество, ну и так далее... Постарайтесь потолковее объяснить все с медицинской точки зрения — как, почему, из-за чего. Вам виднее.
— Слушаюсь.
— Что делают?! Что делают, сволочи!.. — вздохнул радист.
— Твое дело — телячье, — сквозь зубы процедил Вишневецкий. — Свяжись с «конторой», вызови транспорт за ним. И не смей их больше «сволочить»! Пока мы с тобой будем здесь в горах отсиживаться, их через пару месяцев всех бросят в мясорубку, чтобы потом никогда о них не вспомнить... А мы с тобой будем следующих детишек учить — как бы им половчее сдохнуть!..
И Вишневецкий снова уставился в окно...
Ах, как не похоже было все, что видел сейчас из штабного окна Вишневецкий, на то, с чего начинались первые занятия по укреплению пресловутой «физической подготовки»...
23 
