очень нудно 
40 
– Раз, два, три… четыре! – И Скулди выдохнул в своего вождя во всю мощь развитой грудной клетки.
К сожалению, и у самого вождя грудная клетка была – будь здоров.
Один цикл, второй, третий, четвертый… никакого эффекта. Не с Коршуновским весом продавливать этакого качка. Все равно что пивной бочонок давить…
– Кумунд! – рявкнул Коршунов, углядев в толпе знакомую зеленокрашенную физиономию. – А ну иди сюда! Клади сюда руки! И нажимай вот так: раз, два… сильнее, мать твою так (последнее – по-русски, разумеется)! Изо всех сил! Или твой рикс помрет! Раз, два… Скулди, отойди! Я сам!
На десятом цикле в могучей груди Комозика забулькало громче. Грудь его дернулась не в такт толчкам, расширилась, разинутый рот с сипением втянул воздух, глаза открылись… и увидели над собой все того же нанавистного Аласейю.
Коршунов успел отодвинуться.
– Придержи его, Кумунд! Ему сейчас вредно двигаться!
Здоровяк герул беспрекословно выполнил команду и придавил к земле своего собственного рикса. Еще бы ему не послушаться! Только что у него на глазах небесный герой перетащил этого самого рикса из мира мертвых обратно в мир живых.
– Ф-у-ух! – вздохнул Алексей. – Тяжеленький сегодня день получился. Скулди, забирай его. – Он кивнул на снова обмякшего Комозика. – Думаю, теперь он не помрет. Блин! На бок его переверните! Быстрей!
Победоносного рикса начало рвать. Было бы обидно, если бы после стольких усилий по его оживлению Комозик захлебнулся собственной блевотиной.
– Разденьте его, оботрите досуха и заверните во что-нибудь теплое. Крикша! У тебя вроде бы лекарь есть толковый?
– Есть, – подтвердил боран. – Очень толковый. Боспорец. Из Феодосии.
– Пришли. Пусть осмотрит рикса Комозика. С меня довольно!
И растолкав, нет, не растолкав – раздвинув (его почтительно пропустили) толпу, Аласейа – Небесный Герой, чье абсолютное лидерство больше никем не оспаривалось, удалился в свой шатер. Отдыхать. И думать, как быть дальше с мятежным герульским риксом.
Чует сердце: такие, как Комозик, пока живы – не успокоятся. Эх, зря Коршунов его не утопил!
Но удача по-прежнему улыбалась Алексею Коршунову. Греческий медик, осмотрев герульского вождя, нашел его состояние удовлетворительным. Если не считать закрытого перелома ноги. Когда он ухитрился сломать ногу? Наверное, наверху, когда сорвался с камня. Крут, однако! Пробежать со сломанной ногой метров пятнадцать, да еще в воду прыгнуть!
Лекарь соединил кости и наложил шину, но ясно было, что для боевых действий Комозик временно не пригоден. Посему на закрытом герульском совещании было решено погрузить рикса на корабль и отправить домой с подобающим эскортом. Командование герульской частью войска Комозик поручил Скулди: вариант, полностью устраивавший всех, включая Коршунова.
На следующий день Комозик пригласил Коршунова в гости.
– Понимаю, почему ты меня пощадил, – сказал он. – С такой удачей можно быть милосердным.
– Я не знал, что у тебя сломана нога, – ответил Коршунов. – И убивать тебя не хотел. Такой воин, как ты, очень пригодился бы в нашем походе.
– Ты лжешь. – Комозик усмехнулся. – Ты пощадил меня не поэтому. Но я не стану с тобой спорить. С такой удачей, как у тебя, можно лгать. Любая ложь окажется правдой. Но когда ты вернешься, я проверю твою удачу еще разок. Раз уж ты мне предоставил такую возможность.
– Договорились, – ответил Коршунов.
Да, этот мужик умеет проигрывать.
«Пожалуй, он мне может начать нравиться, – подумал Алексей. – Но рядом с собой я все-таки предпочитаю видеть не его, а Скулди».
Глава восемнадцатая, в которой Алексей Коршунов разобрался с местной географией
Наконец-то Коршунов определился со своим местонахождением. Их лагерь базировался где-то в районе Севастополя, сравнительно недалеко от города Херсонеса, развалины коего Коршунов посещал в двадцатом веке и даже привез оттуда на память обломок какого-то древнего кирпича. Здесь Херсонес еще не превратился в развалины, назывался Херсоном и являлся довольно крупным городом с каменной крепостью, каменными домами и большим портом.
Шумный южный город, смешение народов, традиций и религий. Языческие храмы соседствовали с синагогой и с христианской молельней. В общем, это уже было не варварство, а культура . Цивилизация. Правда, Коршуновская Настя сморщила носик, когда Алексей назвал Херсон цивилизованным городом. С ее точки зрения, этот город был просто захолустьем. Тем не менее, на здешних улочках она чувствовала себя как рыба в воде. Впрочем, Агилмунд с Ахвизрой (и разумеется – с Книвой, как же без него), вызвавшиеся сопровождать Коршунова, тоже чувствовали себя в этом разноязыком городке вполне свободно. Агилмунд уже бывал здесь, а Ахвизра с Книвой уверенно чувствовали себя везде. Как и большинство их соплеменников, они полагали, что только готы – настоящие люди. Всех прочих следует рассматривать с точки зрения полезности для готского народа. То есть нельзя ли у местных жителей позаимствовать что-нибудь, пригодное в хозяйстве. И лучше, конечно, отнять, а не купить. К некоторому огорчению готов, грабить на здешних улицах не рекомендовалось. В городе наличествовала стража, которой ничего не стоило призвать к порядку нескольких гревтунгов, даже таких доблестных, как Ахвизра. Гуляли они совместно, впрочем, недолго. Опытный Агилмунд выяснил, где обитают доступные женщины, и трое гревтунгов отправились туда. Встретиться договорились в доме Крикши. Боранский вождь, как всякий уважаемый причерноморский лидер, имел в Херсоне недвижимость.
40 
