очень нудно 
42 
– Не знаю… как ты говоришь, кличут того парнишку, из-за которого у парфянского царя сложности?
Крикша сморщил лоб, пытаясь вникнуть в смысл сказанного Коршуновым:
– Твоя речь, Аласейа, непонятна мне. О чем ты говоришь?
– Как зовут человека, который покушается на власть парфянского царя?
– Его зовут Фарсанз. Он – племянник царя. Его отец – из сарматских вождей, чьи земли – к востоку от Данубия. У царя Рескупорида он командует конницей… командовал…
– А теперь?
– А теперь он сидит в Трапезунте [7] и ждет, когда царь покинет Пантикапеи, где у него много сторонников, чтобы проникнуть в город. Рескупорид знает об этом и из города не уходит. Но флот его – в проливе. И может нам помешать, если мы не откупимся. Кстати, Аласейа, если царю посулить еще и часть добычи, он может и корабли нам продать… на время.
– Обойдемся. Нам хватит и твоих кораблей. Скажи мне, Крикша, кто из них сильнее: Рескупорид или этот, претендент?
– Конечно, Рескупорид! – последовал ответ.
– Настя, – Коршунов повернулся к своей тиви, – скажи мне как римлянка: если империи угрожают два варварских племени, кому Рим заплатит: тому, кто сильнее, или более слабому?
– Слабому, – не колеблясь, ответила Анастасия.
Крикша поморщился: кто спрашивает женщину о мужских делах! Агилмунд тоже буркнул недовольно:
– Зачем платить слабому, что он может?
– Вот! – поднял палец Коршунов. – В этом все и дело. Слабый может немногое, но, если ему заплатить, он сможет сделать сильного слабее. А если ты платишь сильному, то он слопает слабого и примется за тебя.
– Боспорский царь? – хмыкнул Агилмунд. – Какое ему дело до нас, гревтунгов?
– Ему – никакого. А вот нам до него дело будет! Боспор – северные ворота этого моря. Будь Боспор нашим, мы бы смогли многое.
– Боспорский царь слишком силен… – пробормотал Агилмунд.
– Вот и я о том же! Сделаем его слабее – и придет время, когда если не мы с тобой, то вот он, – Коршунов кивнул на жадно слушавшего Книву, – отнимет у него ключи от евксинского Понта! Крикша, ты можешь связать меня с Фарсанзом?
– Если ты хочешь дать ему денег – пустое. Боспорский флот ему не подчинится.
– Посмотрим, – усмехнулся Коршунов. – А денег, кстати, я ему давать не собираюсь. Гроша ломаного не стоит войско, которое откупается от врагов. Не мы от них – они от нас должны откупаться! – Коршунов покосился на Книву.
Пацан с открытым ртом внимал каждому его слову. Если бы остальные слушали его с таким же почтением… Ладно, плевать на почтение. Главное, чтобы делали то, что он скажет…
Глава девятнадцатая, в которой Алексей Коршунов проявил способности к дипломатии
Смутно знакомые очертания крымских берегов. Гора Ай-Петри, скала «Парус», но без беседки «Ласточкина Гнезда»… кудрявые склоны, в каждой бухточке – селение, в каждой бухте покрупнее – порт. И городок. И башенки крепости. Крепостей оказалось на удивление много. Оно и понятно: богатое место – Крым. Привлекательное. Одна из крепостей, в районе мыса, опознанного Коршуновым как мыс Ай-Тодор, ему особенно не понравилась. Название у крепости было Харакс, что в переводе с греческого означало «военный лагерь, окруженный валом». Вала, впрочем, не наблюдалось – наличествовали добротные каменные стены. Но проблема была не в этом, а в том, что данная крепость была римской «военной базой». За ее стенами располагался личный состав каких-то там по номеру когорт италийского легиона. И можно не сомневаться: если мимо этой «базы» в один прекрасный день проследует сотня кораблей, под завязку наполненных вооруженными парнями, римляне обратят на это внимание. Следовательно… следовательно, идея, которую собирался реализовать Коршунов, становилась еще более интересной.
В Трапезунд они отправились на трех кораблях. Для солидности. Корабли были боранские, основа экипажей – кормчий и его помощник – тоже боранская. Прочая «команда» – готы и герулы. В общей сложности человек сто. Для солидности и охраны. В само посольство вошли: Коршунов, Скулди, Травстила и Агилмунд. От боранов представительствовали Скуба и Тарвар. Еще Алексей захватил с собой Настю – после клятвенного заверения Крикши, что никакой опасности их миссия не сулит. Анастасия же хоть и женщина, а настоящая римлянка – и в качестве спутницы Коршунова существенно повышает статус последнего и подчеркивает «миролюбие» посольства.
42 
