20 
Эндрю не ожидал, что она окажется такой страстной, такой отзывчивой. Она должна была испытывать к нему отвращение. Но она предлагала ему себя с необыкновенным доверием, которое ошеломило его. Он не мог удержаться, и руки его, жадно блуждая по ней, добрались до округлостей ее ягодиц и подтянули ее повыше к его телу. Он приподнял ее, прижимая еще ближе к значительной выпуклости его плоти, пока она не приникла к нему именно так, как ему хотелось. Тонкий барьер из их одежды совсем не приглушал ощущений. Она ахнула и восхитительно изогнулась, крепче сжимая руками его шею, кончики пальцев ее ног едва касались земли.
— Каролина, — хрипло сказал он, рот его медленно скользил вниз по нежной линии ее шеи, — вы сводите меня с ума. Мы должны сейчас же остановиться. Мне не следует делать этого…
— Да. Да. — Ее дыхание было быстрым и горячим, она обвилась вокруг него и потерлась о твердокаменный выступ. Они снова поцеловались, ее рот приник к его губам с волнующей нежностью, и Эндрю издал тихий, полный отчаяния звук.
— Остановите меня, — невнятно пробормотал он, прижавшись ладонью к ее извивающимся ягодицам. — Прикажите мне отпустить вас… Ущипните меня…
Она откинула голову, мурлыкая, как котенок, когда он уткнулся носом в нежное местечко под ее ухом.
— Куда я должна вас ущипнуть? — спросила она гортанным голосом.
Она была слишком невинна, чтобы полностью осознать сексуальный подтекст своего вопроса. Но даже несмотря на это Эндрю почувствовал, каким невероятно твердым он стал, и подавил стон желания.
— Каролина, — прошептал он хрипло, — вы победили. Я был неправ, когда назвал вас… Нет, не делайте так больше, я не вынесу этого. Вы победили. — Он отодвинул ее от своего ноющего тела. — Прошу, не приближайтесь, — коротко добавил он, — или вы лишитесь девственности в этом чертовом саду.
Распознав отчаяние в его голосе, Каролина благоразумно отодвинулась от него на пару футов. Обхватив себя тонкими руками, она задрожала. Какое-то время не было слышно ничего, кроме их тяжелого дыхания.
— Надо вернуться в дом, — наконец сказала она. — Люди заметят наше отсутствие. Я… я совсем не хочу оказаться скомпрометированной… то есть, моя репутация… — Голос ее оборвался, и наступило неловкое молчание, Каролина наконец отважилась взглянуть на него. — Эндрю, — неуверенно произнесла она, — я никогда не чувствовала такого рань…
— Не говорите так, — перебил он. — Ради нас обоих мы не должны позволить этому произойти снова. Мы будем выполнять условия нашей сделки — я не хочу никаких осложнений.
— Но разве вы не хотите…
— Нет, — просто ответил он. — Я хочу лишь притвориться, что у нас с вами роман, ничего больше. Если бы я по-настоящему увлекся вами, мне пришлось бы полностью изменить всю свою жизнь. А сейчас слишком поздно для этого. Я не могу исправиться, и никто, даже вы, не стоит того, чтобы менять мои привычки.
Она очень долго молчала, ее изумленный взгляд следил за его каменным лицом.
— Я знаю кое-кого, кто этого стоит, — сказала она наконец.
— Кого?
— Вас. — Взгляд ее был прямым и серьезным. — Вы стоите того, чтобы вас спасти, Эндрю.
Всего несколькими словами она разбила его в пух и прах. Эндрю покачал головой не в состоянии говорить. Ему хотелось снова схватить ее в объятия… преклоняться перед ней… наброситься на нее. Ни одна женщина никогда не выказывала ни малейшей веры в него, в его никчемную душу, и хотя ему хотелось ответить полным презрения голосом, он не смог. Одно несбыточное желание снедало его ярким очищающим огнем — как-то стать достойным ее. Эндрю жаждал рассказать ей о своих чувствах. Но вместо этого он отвернулся и выдавил несколько скрипучих слов:
— Идите первой.
Весь остаток вечера и следующие три месяца Эндрю был идеальным джентльменом. Он был внимательным, заботливым и веселым, заставляя всех, кто его знал, шутить, что безнравственного лорда Дрейка похитили и подменили похожим незнакомцем. Те, кто знал о слабом здоровье графа Рочестера, подозревали, что Эндрю пытается заслужить милость отца, прежде чем старик умрет, лишив его семейного состояния. Старания лорда Дрейка понятны, посмеивались люди, и это очень на него похоже.
Странность заключалась в том, что чем дольше длилось притворное превращение Эндрю, тем больше Каролине казалось, что он меняется на самом деле. Он встретился с управляющими Рочестера и изложил свой план по возделыванию земель, который неизмеримо помог бы арендаторам. Затем, к недоумению всех, кто его знал, Эндрю продал большую часть своего личного имущества, включая скаковых чистокровных лошадей, чтобы профинансировать улучшения.
20 
