очень нудно 
59 
Печенежский лагерь кончился внезапно. Духарев еле успел осадить коня, чтобы не сшибить Святославова конного гридня, одного из тех, что оцепили стан и били тех копченых, что пытались уйти.
Духарев пронзительно свистнул, останавливая своих. И еще раз засвистел, разворачивая в новую атаку.
Минут через десять всё было кончено.
Из шести тысяч Хоревой осталось не более трехсот. Да еще те копченые, что были не в стане, а с табунами. Эти сейчас удирали без оглядки, неся в степь весть о возвращении страшного князя-пардуса.
Понурые, потрепанные печенеги стояли посреди разгромленного лагеря и ждали воли Святослава. То есть — ничего хорошего. В лучшем случае — позора, в худшем — смерти. Каждый наверняка сейчас мысленно хулил своего большого хана, который опрометчиво привел их к стенам Киева.
Большой хан Кайдумат тоже был здесь. Стоял, спутанный арканами, и мрачно смотрел в землю. Пять минут назад он сам искал смерти, но умереть в бою ему не дали. Спутали, стреножили, как жеребца, назначенного в заклание.
Недавно всевластного хана подтащили к князю, бросили его к ногам жеребца.
— Поднимите его, — велел Святослав.
Подняли.
— Зачем пришел? — по-печенежски спокойно спросил князь.
— К тебе в гости, — хан поднял голову. Лицо — в пыли и крови. Но в глазах нечаянная надежда. Вдруг — жизнь? — Я тебе не враг, великий князь. Хоть у воинов своих спроси! Я их в город пропустил.
— Пропустил, значит? — произнес Святослав, будто бы раздумывая. — Моих воинов — в мой город. А мог бы не пропустить?
— Мог бы!
— Не пропустить моих воинов, на моей земле, в мой город?
Кайдумат сообразил, что ляпнул не то:
— Я могу быть твоим союзником, — не очень уверенно произнес он. — Хоревой — могучие воины!
Длинные усы князя дрогнули — князь усмехнулся.
Уцелевшие степняки, сбитые в кучу дружинниками-русами, могучими не выглядели.
— На моей земле только я решаю, кому и куда идти, — сказал Святослав.
— Да, да, ты, князь! — поддакнул Кайдумат.
— ... А когда меня нет, решает мой сын, — не обращая внимания на слова печенега, продолжал Святослав. — Или ты, хан, решил, что теперь великий князь киевский — ты?
Кайдумат подавленно молчал. Он понял, что надеялся напрасно.
— А союзники такие мне не нужны, — холодно сказал Святослав. — Вы никчемные воины, Хоревой. Икмор! Убить всех!
И покинул разгромленный стан.
А через некоторое время у киевских ворот протрубил рог, деревянный брус засова со скрежетом вышел из пазов, створы распахнулись, и стольный град Киев принял своего князя.
Глава седьмая
Мать и сын
Княгиня Ольга слегла в день победы. Словно только ждала возвращения сына, чтобы ослабеть.
А Киев праздновал освобождение. Ставили столы на майданах. Катили вниз бочки пива и медовухи из княжьих погребов. Теперь беречь ни к чему — снята осада. Чудным образом прознав о том, что печенегов разбили, еще до полудня подошли к Подолу первые лодки с той стороны Днепра: с дичью, рыбой, блеющими овцами. Но продовольствия в городе теперь хватало. Все запасы печенегов (а их незваные гости награбили немало), их табуны, бурдюки с вином и кумысом достались победителям.
Киев гулял. Всем было хорошо: от последнего холопа до самого великого князя. Все отдыхали. Разъехались по домам гридни — у кого были дома. У кого семей не было, или — остались далеко, простали чарку за чаркой в Детинце, славя удачу своего батьки. Всё удается великому князю Святославу. Вятичей взял, хузар взял, «черных» булгар побил, ясов с касогами примучил, на службу себе привел. Придунайские земли булгарские под себя взял. С ромеями дружен, печенегов держит как псов цепных, а сорвутся — башку разобьет. Хорошо Киеву под таким князем... Пока он рядом.
— Зачем ты печенегам отдаться хотела? — спросил Святослав.
Только к вечеру сумел сын выбраться к матери. Дружина не отпускала. Прошел через двор в Ольгину часть. Здесь было тихо и пустынно. Теремные дезки и холопы ушли веселиться.
«Оставили княгиню одну! Всех выпорю!» — раздражаясь уже только одной этой пустотой и тишиной, подумал Святослав, поднимаясь в горницу.
Но княгиня была не одна. С ней была жена воеводы Серегея, лекарка Сладислава. От этого настроение у князя окончательно испортилось. Сладислава напоминала ему жену, умершую, пока он был в походе. Сколько с тех пор у Святослава было наложниц... А свою угорочку-жену забыть не мог. Из всех сыновей, от него рожденных, Святослав признал только троих: Ярополка да Олега. Еще Володимира. Матери его князь уже и не помнил. Но тот все же первенец.
59 
