27 
– Разумеется,– кивнул Сергей Сергеевич.– Я дам вам обычную фотографию, перед уходом. Я только хотел, чтобы вы познакомились с моей дочерью, Андрей.
– Мы еще познакомимся по-настоящему,– заверил Ласковин.
Слишком много жизни было в этой женщине, чтобы поверилось в ее смерть.
Они вернулись домой до прихода Зимородинского. Андрей сразу же набрал номер.
– Капитана Саэтдинова.
– Майора Саэтдинова,– поправил взявший трубку мужчина.– Минуту.
– Привет, Ростик!
– А, Ласка, наше вам! Как жизнь?
– Разнообразно. Я по делу, Ростик.
– А то я не понял. Опять какая-то заварушка?
– Не совсем. Меня попросили поискать женщину. Параллельно с вашей конторой. Хотелось бы получить кое-какую информацию. Если можно.
– Посмотрим. Как зовут женщину?
– Альбина Сергеевна Растоцкая.
– Слыхал краем уха. Проясню. До встречи.
– До встречи.
Ласковин положил трубку, и тут же раздался звонок в дверь.
Вячеслав Михайлович Зимородинский был самым желанным гостем в Наташином доме и прекрасно об этом знал.
– Даме – цветы! – провозгласил он, пощекотав усами Наташину щеку и вручив ей букет белых, еще не распустившихся роз.– А нам, мужикам,– гостинец! – протянул Ласковину бутылек, к котором плавало нечто неаппетитное: то ли червяк, то ли обесцвеченный корень лопуха.
– Это втирать? – ухмыльнулся Андрей.
– Угадал. Только изнутри.
– А я пирог испекла,– сообщила Наташа.
– А я уже учуял! – Зимородинский смешно подвигал носом.– Только пришли? – спросил он Андрея.
– Да, дела,– коротко ответил Ласковин.– Пойдем в комнату.
– Надеюсь, завтра вечером у тебя дел нет? – поинтересовался Зимородинский, устраиваясь в кресле.
– А что?
– Завтра я устраиваю маленький турнир. Среди свои хлопцев. Пожюришь?
– С удовольствием. А кто еще?
Ласковин хорошо знал Славу – тот всегда обставлял внутришкольные соревнования так, словно это международный турнир, и жюри набирал соответствующее.
– Стужин, Шиляй, Саэтдинов. Кимоно возьми.
– Понял.
Наташа вкатила сервировочный столик.
– Потрясающе! – восхитился Зимородинский.– Это едят? Или разрешено только любоваться?
Наташа улыбнулась.
– И еще три ма-аленькие стопочки,– попросил Слава, поднял принесенную бутылку с «червяком», шлепнул по донышку. Пробка выскользнула точно на три сантиметра. Ласковин уже не раз видел подобные Славины фокусы. Наташа – нет. И оценила. С соответствующей гримаской.
– А то ж! – важно изрек Слава, вытянул пробку и расплескал по стопочкам золотистое содержимое.
– Это что ж ты туда насовал? – спросил Ласковин, понюхав.– Можжевельник?
– Ты слов таких не знаешь,– усмехнулся Зимородинский.– За самую очаровательную девушку в Питере, то есть за тебя, Наташенька!
– Ого! – произнес Андрей, проглотив и оценив движение в организме.– Просто женьшень!
Зимородинский пожал плечами, изобразил смущение:
– И это, Наташенька, мой лучший ученик. Ни фантазии, ни полета мысли.
Глава десятая
- «В Зазеркалии нынче вечер.
- Пух дыханья, садясь на плечи,
- Согревает, клоня ко сну.
- Воздух легок, но вдох обманчив.
- Несмешной разноглазый мальчик
- Охраняет свою страну.
- Все дневные шальные тропки
- Королевства-На-Дне-Коробки
- Заплетает в один пучок.
- А потом, как букет ромашек,
- Их кладет в боковой кармашек,
- И на пуговку. И молчок.
- В Зазеркалии нынче тихо.
- Королевич страдает тиком.
- Беспокоить его нельзя.
- Топтунам, болтунам, царапкам
- Рты заклеить и спутать лапки —
- Пусть-ка попусту не бузят!
- В Зазеркалии нынче восемь
- Дней недели. Из абрикосин
- Королевичу строят дом.
- В этом доме не слышно эха,
- А на крыше его – прореха,
- Нареченная четвергом.
- А за речкой пасутся кони
- И стоит деревянный воин:
- Он приветствует поезда
- И салют его безупречен.
- В Зазеркалии нынче вечер.
- Но не тянет меня туда».
– Ну как? – спросила Наташа.
Андрей пожал плечами.
– Честно говоря, не очень понял. Сказка, да?
– А Славе понравилось,– Наташа немного обиделась.
– И когда ты успела прочитать его Славе?
– Пока ты по телефону трепался! – Наташа щелкнула его по носу. Ласковин не уклонился, чтобы доставить ей удовольствие. Но Наташа, как всегда, угадала поддавки и недовольно фыркнула.
– Ладно, малыш, мне собираться надо,– сказал Андрей.
27 
