25 
- Нет, - закричала я в обивку. – Нет.
Но он резко сдернул с меня джинсы и белье и вошел в мою сухую плоть, было больно, невыносимая раздирающая боль, переходящая в сильное жжение, и я поняла, что он разорвал что-то внутри меня. Его толчки становились сильнее, быстрее, став слабее, только когда я перестала повторять «нет» и замолчала, мои слезы стекали горячими солеными ручейками на диванную подушку. Я попыталась думать, несмотря на боль, это скоро закончится, уговаривала я себя, просто терпи, терпи, через минуту он кончит.
Один последний болезненный толчок и Ник содрогнулся надо мной, и я тоже содрогнулась, подумав о жидкости, движущейся внутри меня. Мне не хотелось иметь ничего общего с его детьми. Так же как мне не хотелось иметь ничего общего с сексом.
Я вздохнула от облегчения, когда он вышел, что-то горячее потекло по моим бедрам. Я услышала, как Ник застегивает молнию и пуговицы на брюках.
- Месячные у тебя уже начались, - сказал он сипло.
Хотя мы оба знали, что для месячных еще слишком рано. Кровь появилась не по этой причине. Я ничего не сказала, только поднялась с кушетки и натянула одежду.
Ник снова заговорил, голос его звучал почти нормально. – Ты приведи себя в порядок, а я пока приготовлю ужин. Что я должен делать?
- Сварить макароны.
- Как долго их варят?
- Двенадцать минут.
У меня болело все от талии до колен. Никогда раньше у нас с Ником не было грубого секса. Это было изнасилование, послышался тоненький голосок внутри меня, но я тотчас же сказала себе, что если бы только расслабилась немножко, если бы была чуть менее сухой, было бы совсем не так больно. Но я не хотела этого, настаивал голосок.
Я постояла, дрожа от острой, пульсирующей боли, затем прихрамывая заковыляла в ванную.
- Чуть-чуть поменьше драматизма, если не возражаешь, - услышала я слова Ника.
Не ответив, я продолжила путь в ванную и закрыла дверь. Я включила душ, сделала его таким горячим, какой только могла выдержать, разделась и вошла внутрь. Я стояла под струями воды, казалось, целую вечность, пока мое тело не начало жечь, оно было чистым и ныло. Я словно была в густом тумане от замешательства, пытаясь понять, как же моя жизнь докатилась до такого. Ник не успокоится, пока я не забеременею, и тогда он захочет еще одного ребенка, и бессмысленным попыткам угодить ему не будет конца – это игра, в которой мне не быть победительницей.
Это был не тот случай, когда надо попытаться сесть и поговорить с кем-то по душам о своих чувствах. Это срабатывало лишь, когда твои чувства что-то значили. Ник же, даже когда казалось, что он слушает, на самом деле всего лишь запоминал то, что можно было использовать против меня позднее. Чужая боль, эмоциональная или физическая, его ни коим образом не интересовала. Но я думала, что он любит меня. Неужели он так сильно изменился с тех пор, как мы поженились, или я совершила фатальную ошибку?
Выключив душ, я обернула полотенце вокруг своего истерзанного тела и подошла к зеркалу. Рукой я протерла кружок на покрытом паром зеркале. Лицо мое распухло, один глаз заплыл.
Дверь ванной затряслась. – Ты сидишь там уже слишком долго. Выходи и поешь.
- Я не голодна.
- Открой чертову дверь и кончай дуться.
Я открыла замок, распахнула дверь и встала лицом к лицу с ним, этим обозленным мужчиной, который, казалось, готов разорвать меня на куски. Я боялась его, но еще сильнее было чувство моего абсолютного поражения. Я так старалась играть по его правилам, но он постоянно менял их.
- Я не собираюсь извиняться на этот раз, - сказал он. – Ты напросилась. Тебе ведь хорошо известно, что со мной нельзя так разговаривать.
- Если бы у нас были дети, - сказала я ему, - ты бы их тоже бил.
Его лицо покраснело от неприкрытой ярости. – Заткнись.
- Бил бы, - настаивала я. – Ты бы избивал их всякий раз, как они сделают что-нибудь, что тебе не нравится. Это – одна из причин, по которым я не хочу от тебя ребенка.
Отсутствие какой-либо реакции от Ника испугало меня. Стало так тихо, что шум падающих в душе капель заставил меня передернуться. Он не моргая уставился на меня, его каре-зеленые глаза были пустыми и блестящими словно пуговицы. Кап. Кап. Кап. Все мое голое тело покрылось гусиной кожей, полотенце на мне стало мокрым и холодным.
- Где они? – резко спросил он и протиснулся мимо меня в ванную. Он начал рыться в ящиках комода, разбрасывая пудреницы, заколки, щетки - все это с грохотом падало на пол.
25 
