очень нудно 
82 
– Точно.
– Хорошо. А теперь хотелось бы посмотреть то помещение, тот цех, что арендовал у вас Ярцев.
– Посмотреть-то можно, но ничего интересного там нет, – Дюков встал на ноги, через окно взглянул на крышу хозяйственной одноэтажной постройки во дворе, отражающую прямо в глаза солнечный свет. – В цехе ничего нет, голые стены и только.
Беспокойство, появившееся с приездом Мельникова, постепенно улеглось. «Этот милиционер, в общем-то, не вредный мужик, по-своему даже приятный, спокойный, – решил Дюков. Но посмотреть помещение, конечно, можно».
Мельников расправил плечи, поднялся со стула, шагнул к двери и распахнул её перед директором. В тесной приемной, где безликая секретарша разговаривала по телефону, Дюков на секунду остановился.
– Если кто позвонит из начальства, я на территории, – сказал он и строго посмотрел на женщину.
* * *
Вслед за Мельниковым он спустился по лестнице, вышел во внутренний дворик, тесный, отгороженный от мира низкими стенами цехов и складов. Дюков рукой показал, в какую сторону следует двигаться, и направился туда, держась на полшага впереди Мельникова. Они вышли на площадку между цехами, прошли мимо длинных, похожих на солдатские казармы складов, обошли стороной груду ржавого металлолома.
Через распахнутые настежь ворота, минуя кучи битого кирпича и строительного мусора, прошли внутрь цеха. Мельников похлопал ладонью по толстой металлической опоре.
– Ничего себе помещеньице, больше Казанского вокзала, – сказал он. Его слова отлетели эхом от стен. – Да, строили с размахом, – он задрал голову и посмотрел на переплетение несущих балок под потолком. – Хоть сегодня завози станки и начинай работать на благо родины,
– Я, знаете ли, после той истории с Ярцевым никому не доверяю, – сказал Дюков. – Пустишь какого-нибудь бандита, а он захочет все к рукам прибрать. А мне устроит похороны за казенный счет. Картонный гроб и искусственные венки от завкома. Времена сейчас, знаете какие. Законов нет, – Дюков снова вздохнул. Он подумал, что Мельников все же милиционер и откровенничать, говорить с ним по душам нечего. – Хорошо ещё с этим Ярцевым все именно так закончилось, могло быть и хуже.
– Вот тут вы ошибаетесь, ничего ещё не закончилось, – сказал Мельников. Солнечные лучи, проходящие через стеклоблоки в вышине цеха, меняли естественный цвет человеческой кожи, лицо Мельникова сейчас выглядело серым и злым. – Ничего не кончено, – повторил он жестким голосом.
– То есть как? – Дюков внезапно ощутил внутреннее напряжение. – Дело о хищении кредитов закрыто. Ведь все сроки вышли.
Дюков вдруг спросил самого себя, зачем этот Мельников затащил его сюда, в пустой цех, подальше от людей? Что, собственно, следователь хотел здесь увидеть? И не нашелся с ответом. Только сердце застучало в груди сильнее и тревожнее.
– Закрыто ведь дело, – повторил Дюков.
– Это не проблема: закрыто – открыто, – Мельников оперся одной рукой о железобетонную колонну, другой рукой расстегнул пиджак, будто ему вдруг стало жарко. – Дело возобновят. Вернее так, дело о краже кредитов и убийстве женщины объединят в одно. И тут для тебя начнутся неприятности. Хищение денег и убийство с отягчающими обстоятельствами – это разные вещи. Тебя начнут трясти и на этот раз основательно. Ты все вспомнишь, что было и чего не было.
– Я, я только…
Начал Дюков, но почему-то сразу забыл, что именно хотел сказать. А, может, этому Мельникову в лапу сунуть? Господи, какие дикие в своей глупости мысли приходят в голову. Это от жары, конечно, от жары. Нет, надо договориться с этим Мельниковым, будь он проклят.
– Год назад ты пособничал мошеннику, – говорил Мельников. Его голос звучал зловеще в пустых стенах. – Не собрали доказательств, и ты остался чистеньким. А теперь выходит, ты убийце пособничал. Вот как все повернулось. Вот куда ты прыгнул, гад.
Мельников поднял выше руку, которой опирался на бетонную колонну. Пиджак широко распахнулся на груди и животе, и Дюков отчетливо во всех мелких деталях увидел рифленую рукоятку пистолета, торчащую из-под ремня светлых брюк.
– Ты думал как: одно сошло с рук и другое сойдет?
Мельников говорил прерывистым злым голосом, широко раздувая ноздри. Он казался страшным в своем возбуждении. Дюков, стараясь больше не смотреть на ручку пистолета, торчащую из-под ремня, отвел взгляд в сторону и собрал в душе все свое мужество. Но эта ручка почему-то настойчиво притягивала взгляд.
82 
