21 
– Неужели все так плохо в дипломатической жизни, как вы рассказываете? Почему же тогда желающих сделать карьеру дипломата не становится меньше? Даже наоборот.
– В представлении обывателей дипломат – человек с высоким общественным положением. Кроме того, зарплата, приличные деньги, на которые можно не влачить существование, а нормально жить… У Димы были две высокие зарплаты. Одну начисляют в МИД. Другую – в Службе внешней разведки. Ах, о чем тут говорить… Изнанку этой жизни не узнаешь, пока сама не столкнешься. Вы можете сказать: почему муж не поискал себе иного применения? Почему он варился в этом прокисшем бульоне? Значит, ему нравится такая жизнь? И вот вам ответный вопрос. А что он может делать в жизни? Чему обучен? Ящики пойдет ворочать на товарную станцию? Или на кирпичный завод устроится, где он в первый же день заработает себе пупочную грыжу? Дима потратил многие годы, чтобы добиться того, чего он добился.
Колчин кивнул, соглашаясь: кирпичный завод – не самое подходящее место для дипломата, свободно владеющего тремя языками, по совместительству ещё и разведчика. А пупочная грыжа – не самая приятная болезнь.
– Я не нажила в этом Лондоне ничего кроме седых волос, – продолжала Ходакова, трогая пальцами крашенные локоны. – И теперь все смотрят на меня, как на прокаженную. Приятели, с которыми мы там сдружилась, как в воду канули, не звонили и не показывались. Я сама пыталась дозвониться людям, которых считала близкими по духу… Выяснилось, что друзей у меня нет. Одни враги.
Колчину нечего было ответить, он произнес первую банальность, за которую самому стало стыдно.
– Не сгущайте краски. Не все так плохо, жизнь ещё наладится.
Он покашлял в кулак, словно хотел предупредить хозяйку: следующий вопрос весьма деликатного свойства, такими вещами интересоваться не принято, но Колчин здесь по сугубо казенному делу, ему не до условностей.
– У Дмитрия Ивановича в Лондоне была любовница?
Инна недобро усмехнулась, отвела взгляд в сторону, уставилась в окно.
– Часто супруга, не имея прямых доказательств измены мужа, чувствует: что-то не так… Ну, вы меня понимаете? Это трудно передать словами, – Колчин пощелкал пальцами, словно хотел этим пощелкиванием выразить эмоции обманутой супруги.
– Понимаю-понимаю, – Ходакова скрестила руки на груди. – Вы хотите покопаться в чужом грязном белье. Вы ведь составите письменный отчет для своего начальства о нашей беседе, правда? Только не спорьте. Не унижайте себя враньем. Вы сделаете вывод: Ходаков морально разложившийся тип, даже его законная жена подтверждает, что он вступал в интимные отношения с английскими потаскушками. Ведь так?
– Ерунда все это, – сказал Колчин. – Потаскушки, отчеты для начальства. Скажу как есть: моя задача – не вылить на голову Ходакова ведро с дерьмом. Я должен вытащить его из Англии. По возможности живым. Понимаете?
Инна Петровна прикусила нижнюю губу.
– Так вы едите туда?
– Да. Хотя я не должен был этого говорить.
– Спасибо за правду.
– Понимаю, вам неприятно выслушивать такие вещи, тем более от постороннего человека. И все-таки… Нам известно о любовной связи вашего мужа с англичанкой, личность которой мы не установили. У нас даже нет её фотографии, только словесное описание. Возможно, эту женщину использовали как приманку, чтобы заманить Дмитрия Ивановича в западню.
Хозяйка протестующе взмахнула руками, затем уткнулась в платок. Колчин испугался, что она снова расплачется.
– Этого не может быть.
– Хорошо, тогда я пойду.
Колчин с наслаждением оторвал зад от неудобного стула. Протиснувшись между коробками, вышел в тесную прихожую, повернул замок, уже собирался выйти на лестничную площадку. Но, Инна Петровна неотступно следовавшая за гостем, тронула его за рукав.
– У меня нет доказательств… Но я твердо знаю, чувствую сердцем, что Дима не предатель. У него есть человеческие слабости… Но, поверьте, он… Он хороший человек.
– Верю, – поржал плечами Колчин.
Он не мог скрыть разочарования беседой. Не стоило тратить два с половиной часа времени только на то, чтобы услышать от женщины, что муж, с её точки зрения, хороший человек.
– Подождите. Пожалуйста.
Инна Петровна повернулась, бросилась обратно в комнату, потеряв на бегу носовой платок, сдвинула с места какую-то коробку, зашуршала бумагами, целлофаном. Она вернулась, держа в руке цветную фотокарточку, протянула её Колчину.
21 
