100 
– Не шуми, не надо, – посоветовал он. – Вдруг услышит кто, а?
Конюх быстро-быстро закивал, и Славка убрал ладонь.
В бою этот холоп вряд ли участвовал, но досталось и ему. Глаз заплыл, на скуле – ссадина.
– Конь мой – где? – спросил Славка строго.
Коня не было. Прибрал Славкиного хузарского красавца кто-то из Владимировых гридней. И вообще в этой конюшне боевых лошадок сейчас не было ни одной.
Зато имелась охотничья кобылка княжны Рогнеды. Славная кобылка. Небольшая, но проворная.
– Заседлай, – распорядился Славка.
На прощание Славка сделал холопу подарок: связал вожжами и рот заткнул – чтоб не обвинили в пособничестве.
Никакого оружия в конюшне сыскать не удалось, даже топора завалящего. Вот разве оглобля…
Когда Славка галопом вылетел во двор, стражи удивились. Немудрено удивиться, увидев этакое чудо: парнишку в развевающейся рубахе с оглоблей вместо копья.
Один из воев, впрочем, попытался Славку перехватить… И покатился по земле. Оглобля, конечно, не копье, но влепить торцом да с наскоку – мало не покажется. Однако прихватил ее Славка не для копейного боя.
Бац! И тяжелую створку откинуло еще на полсажени. Как раз чтобы проскочил верховой.
Отбросив оглоблю, Славка припал к гриве, понукая кобылку. Только бы успеть до угла…
Первая стрела вжикнула около уха, когда Славка был почти у цели. Славка нырнул с седла, по-хузарски, как Ионах учил, и повис под брюхом лошади, молясь, чтоб не подстрелили кобылу.
Обошлось. Там, наверху, видно, решили, что сняли беглеца…
Вот он, спасительный поворот! Умная кобылка сама взяла вправо, и Славка, толкнувшись ногой от земли, вернулся в седло.
Полоцк как вымер. Уцелевшие жители сидели тише воды ниже травы. По пути Славке попались только двое основательно набравшихся нурманов, заоравших ему вслед, чтоб остановился (ага, уже!), да бабка с коромыслом, шарахнувшаяся к стеночке.
Славка карьером пронесся по опустевшему рынку, махнул через ряды и увидел впереди разбитые городские ворота. Проем был перегорожен двумя возами, на которых беспечно сидели новгородские вои…
…И тут в тереме тревожно взревел рог.
Так некстати!
Новгородцы оглянулись на звук… и увидели скачущего во весь опор Славку.
– Нурманы! Нурманы идут! – заорал Славка во все горло.
Новгородцы опешили.
Всю жизнь для них этот крик был сигналом опасности. Пока до них доперло, что нурманы нынче – союзники, Славка уже подлетел к возам и второй раз поднял кобылку в прыжок. Мелькнули внизу пригнувшиеся новгородцы, тяжело ударили копыта в утоптанную землю… И тут случилась беда. Славная лошадка осеклась. Может, подвернулось ей что-то под ногу, но рыжая грива вдруг ухнула вниз, и Славка почувствовал, что летит…
Все же ему повезло. Не о дорогу приложился, а угодил спиной на ободранный до исподнего труп.
Упал, перекувыркнулся… И помчался со всех ног к спасительному лесу.
Так быстро Славка уже давно не бегал. Вслед ему что-то кричали… Но не стреляли. Может, взятая у отрока новгородская рубаха помогла: приняли за своего?
Однако эта мысль появилась у Славки после, когда Полоцк остался в дюжине стрелищ позади, а сам беглец бодрой рысцой чесал по лесу, не особо выбирая дорогу: лишь бы уйти подальше.
Бежал он до заката. Когда встречались ручьи, прятал следы под бегучей водой, петли накручивал не хуже лисы… И прислушивался чутко – не раздастся ли где собачий лай?
Погони слышно не было, но Славка все равно остановился, только когда совсем выбился из сил. Тогда он выбрал дерево повыше, влез на самую макушку и долго вглядывался в лесную зелень, в редкие прогалины, подсвеченные заходящим солнцем…
Погони не было. А если и была, то далеко. Не разглядеть, не услыхать.
Только тогда Славка с облегчением признал: получилось. Ушел.
Глава двенадцатая
О том, как варяги платят за приют
Суровы кривичские леса. Мрачны и непроходимы: то бурелом, то болото. Не то что родные дубравы под Киевом.
Проснувшись поутру и глянув сверху, с макушки разлапистой ели на зеленое море без единого просвета, Славка понял, что дорогу придется выбирать наобум. Хотя общее направление понятно: на полдень.
Спустившись, Славка соскреб с ладоней живицу, подтянул гашник и двинулся в путь.
Когда солнце поднялось на небесную макушку и стало проглядывать меж деревьев, Славка приблизился к далекому Киеву от силы на десяток стрелищ, а то и менее. Звериные тропы – не проторенные дороги. Вдобавок Славка наткнулся на обширное болото, подсохшее по летнему времени, но все равно опасное, потому что незнакомое. Пришлось обходить. Зато у края болота была целая прорва ягод. А чуть подальше Славке попалась питающая топь мелкая илистая речушка. Наклонившись, чтобы попить, Славка обнаружил на дне рака. Этим раком, а также тремя его сородичами, окопавшимися под корягой, Славка и пообедал. Еще в речке водилась рыбка. Но слишком шустрая, чтобы ловить руками.
100 
