очень нудно 
105 
Ловцы попятились. Бородатые мужички: один – с боевым топориком, второй и вовсе – с охотничьей рогатиной. Будто на кабана.
Славка засмеялся.
И едва не проворонил третьего. Хорошо, что слух у Славки был отточен на скрип оттягиваемой тетивы. Кабы на щелчок по рукавице – не успел бы. Щелчок раздался, когда Славка уже падал на землю. Стрела пропела над Славкой и впилась в плечо мужичка с топором. Тот хрюкнул удивленно, выронил топор и уставился на торчащий черен.
Мужичок с рогатиной раззявил рот, но высказаться не успел – Славка с земли метнул щит. Попал в колено. Мужик пошатнулся, Славка прыгнул (лучник за спиной пустил еще одну стрелу – в белый свет), скрутил мужичка, как тряпичную куклу, развернулся, прикрываясь им, как щитом.
Лучник больше стрелять не рискнул. Славка видел его, присевшего за кустами. Тот еще вояка – полголовы наружу.
Пойманный мужичок ожил, захрипел: «Пусти, нурман!» – затрепыхался как заяц, попытался дотянуться до сапога…
Славка придавил легонько, чтоб почуял силу и не дергался, тронул сталью горло:
– Какой я тебе нурман, смерд! Уймись, не то башку отрежу!
Мужичок обмяк… И завонял. Обделался.
Зря. Славка не собирался его убивать.
Тем более, подсеченная лошадка уже поднялась. Кажись, нога у нее цела.
– Эй, ты, в кустах! – крикнул Славка. – Вылезай, не трону!
Стрелок вылез. Лук он держал перед собой, внатяг. От страха, должно быть.
Нет, и этот тоже не воин. Надо же, какие дерзкие лесовички. Решили нурмана завалить.
Славка отпустил скрученного мужичка. Тот сел на травку.
Левой рукой Славка сдвинул шлем на затылок.
– Не боись, – сказал он с усмешкой. – Не нурман я.
– А ну брось меч! – потребовал лучник. – Не то стрельну!
– Ты уж стрельнул раз, – сказал Славка. – Хватит уже. – И шагнул к нему.
Дзеньк! – Славка поймал стрелу левой рукой, уронил на травку. Мог и не ловить, все равно слабая, да и мимо шла. Рука у стрелка дрогнула. Утомился, чай, впустую тетиву тянуть.
Вдруг рот стрелка растянула глуповатая улыбка. Удивленный Славка тоже улыбнулся – в ответ…
Но оказалось: неуклюжий стрелок обрадовался вовсе не ему.
– Меч наземь, чужак! – раздался за спиной Славки сиплый бас.
Славка скосил глаза и увидел на траве разбитую пятнами листвы тень. И еще одну.
Двое. Пешие. Стоят близко – вполне можно достать на развороте.
– Кладу уже, – примирительно произнес Славка, медленно сгибая колени, делая вид, что хочет аккуратно положить клинок на травку…
И крутнулся в стремительном развороте, уходя от возможной стрелы, атакуя снизу вверх ближайшего противника так, чтобы прикрыться им от второго.
С лязгом сшиблись клинки. Славкин противник был готов: встретил выпад мощно и умело, и так же умело сдвинулся в сторону, оставляя за спиной вспыхивающее сквозь листву солнышко и давая подход напарнику. Добрый воин, сразу видать. И доспех добрый: панцирь с зерцалом, шлем с личиной, а тыльник – кольчужная сетка ниже ворота. Опасный противник. Однако и Славка не лыком шит. Тоже сместился и уловил противника на выученный у воеводы Асмуда ромейский прием: показал открытый бок, как когда супротивник купился, послал клинок навстречу, отводя вражеский меч, и, вдоль руки противника, змеиным гибким выпадом – прямо в правую подмышку.
На севере так не бились. Любой нурман нанизался бы на клинок – как поросенок на вертел. Но этот воин оказался проворней нурмана, а может – знал прием, потому что будто бы был готов: свел Славкин клинок в сторону – вдоль кольчужного рукава, в прорезь наплечника, и кулачищем в обшитой железной чешуей рукавице треснул Славку по физиономии. Будь Славкин шлем в боевом положении, этот удар Славку бы особо не смутил. Наклонил бы голову и принял кулак на стальной налобник. Но шлем был сдвинут на затылок, потому Славка отдернулся назад, пытаясь одновременно выдернуть меч. Меч «увяз», и уклона не получилось. Кулачище пришел Славке точно в подбородок, и светлый день померк.
Очнулся Славка от холодной воды, бегущей по лицу.
Открыл глаза – и увидел над собой знакомое длинноусое загорелое лицо полоцкого воеводы Устаха.
– Здрав будь, сынку, – пробасил воевода и махнул рукой тому, что лил на Славку водичку: довольно.
– Здорово и тебе, дядька Устах, – сказал Славка с трудом двигая распухшей челюстью. – А я думал – тебя убили.
– А я думал – тебя, – без тени шутки отозвался Устах.
Славка сел, пощупал челюсть: сбоку уже налился здоровенный желвак.
105 
