129 
Второй, маленький жилистый конгай, сам то и дело бросал на светлорожденного внимательные взгляды. Он был лет на пять старше северянина и показался тому достаточно дружелюбным. Но светлорожденный еще не решил, как будет действовать. Потому выжидал и не спешил знакомиться.
Днем ссыльные бесцельно разбрелись по лагерю. Выйти за частокол никто не отваживался.
Маленький конгай сам подошел к сыну Асхенны.
– Хочешь попробовать? – Он показал пригоршню грибов, синих, с пурпурными пятнами.
Светлорожденный покачал головой:
– Нет, спасибо! Они могут быть ядовиты!
– Верно! – сказал конгай.– Они и впрямь ядовиты. Но если подержать с полчаса над огнем – яд уйдет. А если денек на солнце – можно получить сладостное забвение на целую ночь. Но нам ведь это ни к чему?
Он улыбнулся, откусил кусочек гриба, прожевал и проглотил.
– Ты сказал, они ядовиты? – заметил Нор.
– Мне не повредит.
– Ты – маг?
– Нет! – Конгай тихо рассмеялся.– Я всего лишь деревенский лекарь. Немного понимаю в колдовстве, ровно столько, чтобы сделать из яда лекарство!
– Ты умрешь последним из нас,– предположил светлорожденный.
– Надеюсь, что нет!
– Надеешься?
– Мне было бы скучно одному. А потом, я хочу пожить подольше. И думаю, что выживу. Даже здесь…
– Почему? – поинтересовался светлорожденный, тешивший себя сходной надеждой.
– Кто-то же построил этот лагерь! Пойдем, поедим! Меня зовут Набон.
– Нор,– сказал светлорожденный.
Грибы нельзя было назвать деликатесом, но, посыпанные солоноватым пеплом, взятым из костра, они стали вполне съедобными.
Кое-кто из конгаев остановился неподалеку, следя за их трапезой. Некоторые покачивали головами, но никто не пытался отговорить. Умрут – двумя ртами меньше. Выживут – значит, грибы съедобны. Набон и северянин не отравились. Тогда четверо конгаев, ни слова им не сказав, набрали грибов и разведя огонь из остатков барачных дверей, стали их жарить.
– Они не отравятся? – спросил светлорожденный.
– Не знаю,– беспечно отозвался маленький конгай.– Ты хочешь, чтобы я их предупредил?
– Да, знаешь ли…
– Хорошо,– Набон поднялся и подошел к костру. Вокруг, с жадностью глядя на нанизанные грибы, сидели четверо мужчин.
Набон что-то сказал им, но те закричали возмущенно и сердито.
Маленький конгай покачал головой и вернулся к светлорожденному.
– Они говорят: я хочу сохранить грибы для себя,– сказал он.– Признаться, я такого и ожидал. Пусть едят.
– Они умрут,– равнодушно сказал светлорожденный.
– Да. Но даже если они выживут сейчас – то умрут чуть позже. Не думаю, чтоб такие выжили в Гибельном Лесу! Им даже в наших горах не протянуть долго!
– Кстати, откуда ты? – спросил сын Асхенны.
– Мое селение – у подножия Закатного хребта, около города Сиул. Знаешь, где это?
– Нет. Но я тоже родился у подошвы горы! У нас, в Хольде.
– Ага! – Конгай протянул ему сухую ладошку, которую Нор с чувством пожал. С каждой минутой Набон ему нравился все больше.
Четверо конгаев, съевших неизвестные грибы, не умерли.
Но были очень близки к тому, чтобы умереть. Только к вечеру кровавый понос и рвота у них прекратились, и бедняги смогли забыться. Им повезло: яд начал действовать после первого же проглоченного куска.
Следующая ночь также прошла без потерь. Но всех, кроме Набона с светлорожденным и четверых отравившихся, мучил жестокий голод. И это было похуже, чем рев хорахша за частоколом.
Два товарища поставили лежанки рядом и спали спокойно.
Утро ничего хорошего не принесло.
Спятивший конгай, тот, что поминал Равахша, нашел себе товарищей – тех, что поели ядовитых грибов. Они шептались, поглядывая на Набона и светлорожденного, а потом один из конгаев удалился в барак и долго лязгал там железом.
Двое друзей устроились в тени стены.
– Парни что-то затевают! – проговорил маленький конгай.– И это мне не нравится: я не слишком хорошо обращаюсь с оружием.
– Зато я обращаюсь с ним хорошо! – заверил его Нор.– Не тревожься.
А к затевающей что-то компании тем временем присоединились еще четверо. Затем еще трое. Ссыльным совершенно нечем было заняться. Они подсаживались к образовавшейся группе, слушали, что бормочет помешанный.
«А может, не такой уж он и помешанный?» – подумалось светлорожденному.
Незадолго до полудня время разговоров истекло.
Пятеро здоровенных конгаев двинулись к двум товарищам.
129 
