очень нудно 
139 
Кто– то кричал с обочины, от автомобилей Светлане Петровне показалось, что она узнала голос Воронина. Тугой на ухо Звонарев продолжал вставлять патроны в патронник, а, зарядив ружье, начал ловить на мушку видимую ему одному цель.
– Не стреляйте, – крикнул с обочины Воронин. – Не стреляйте же, мать вашу.
Сторож и вправду не успел спустить курок. Несколько выстрелов почти одновременно прогремели с противоположной стороны. Звонарев выпустил из рук ружье, постоял секунду и, подломившись в коленках, повалился на бок. Светлане Петровне показалось, что она закричала в голос, но вместо крика из груди вырвался жалобный мышиный писк. С открытым в немом крике ртом она стояла на обочине дороги, слышала рядом беспорядочную пистолетную стрельбу, неожиданно возникшую и так же неожиданно оборвавшуюся, и даже не догадалась поберечься, лечь в снег.
В голове били колокола, крупно дрожавшие руки вытирали с глаз влагу. Светлана Петровна лунатической походкой дошагала до тела Звонарева, опустилась на корточки, повернула к себе голову сторожа с большой черной дыркой над правым глазом, снова поднялась на ноги и побрела дальше. На дороге ей попалась собака, почти утонувшая грудью и мордой в глубокой колее. Рядом с собакой лежал, подобрав ноги к животу, незнакомый мужчина в серо-зеленой камуфляжной форме. Светлана Петровна снова выбралась на обочину, сделала несколько шагов вперед, увидела перед собой разорванную пулей шапку, показалось, шапку мужа. Теперь она закричала в голос. Она смотрела на расстрелянные машины, размазывая по лицу грязь. Там, в «Вольво» должен лежать Юра…
– Эй, черт побери, я здесь, – Романов смотрел снизу вверх из кювета на жену, маячившую на дороге, как бесплотная тень. – Иди сюда.
Романов видел, как Светлана Петровна, услышав его голос, оступаясь и припадая на одну ногу, стала спускаться вниз, к нему. Романову стало легче, отступила боль и смертная тоска неопределенности. Он понял, что выжил, спасся самым чудесным образом. Голова кружилась от слабости, белый, такой прекрасный снежный мир, похожий на балетную декорацию, плыл перед глазами. Романов испугался, что снова потеряет сознание и там, глядишь, умрет в беспамятстве. Он сжал слабые пальцы, стараясь остаться в этом реальном мире. Он понял, что Светлана Петровна сидит рядом с ним, подложив ладонь под его голову, другой рукой гладит мужа по лбу и щекам.
– Кажется, помираю я, – сказал Воронин откуда-то издалека. – Кажись, сердце лопнуло. Жену со вчерашнего не видел. Записку ей оставил. Чтобы не волновалась. А меня вот убили. Вот и убили меня.
– Потерпите, – Светлана Петрова повернула голову к Воронину. – Пожалуйста, потерпите. Все обойдется. Все будет хорошо
– Сейчас умру, – сказал Воронин. – Мне в сердце попали. И в живот. Сейчас вот умру. Все, сейчас умру.
Светлана Петровна гладила Романова по мокрым волосам, приговаривая: «Потерпи, приедет „скорая“. Вот-вот врачи приедут». Она сидела на снегу, плакала и терзалась вопросом: догадался ли хоть кто-то из соседей эту «скорую» вызвать.
– Не плачь, мне и так худо, – сказал Романов. – Теперь я не умру.
И вправду, стало легче, мир перестал вертеться перед глазами, подул ветер, отгоняя прочь тяжелые снежные тучи. Романов поднял голову, посмотрел на Воронина.
– Он смотрит на меня, – сказал Романов.
– Он никуда не смотрит, он умер, – Светлана Петровна сдернула с себя испачканную грязью спортивную куртку, оставшись в одной майке с короткими рукавами. Свернув куртку вдвое, сунула её под голову мужа.
– Пожалуйста, закрой ему глаза, – попросил Романов. – Он смотрит на меня
– Это тебе кажется. Он умер.
Светлана Петровна прислушалась. Сирены милицейских машин или «скорой помощи» приближались, становились все громче.
Она снова заплакала, на этот раз от счастья.
Глава 27
Егоров оставил свой джип на служебной стоянке и, засунув руки в карманы куртки, прошагал двести метров до входа в офис. Он уже прошел тамбур между дверей, хотел поздороваться с охранником, но не увидел знакомого лица. Дорогу Егорова преградили два коротко стриженных парня в одинаковых темных костюмах. Они плечо к плечу стояли перед Егоровым и улыбались. Он в замешательстве шагнул назад, сообразив: что-то не ладно, если начальника службы охраны не пускают в офис какие-то мордовороты. Немая сцена могла продолжаться бесконечно долго, но Егоров справился с замешательством.
139 
