очень нудно 
72 
Когда прибыли ящики с книгами, Лотти завела обычай по вечерам читать Нику в постели. Иногда, слушая ее чтение, Ник укладывал к себе на колени ее ноги и массировал ступни, щиколотки, перебирал пальцы. Стоило Лотти сделать паузу, и она видела, что Ник смотрит на нее не отрываясь. Это зрелище ему никогда не надоедало, он словно пытался разгадать какую-то тайну, скрытую в глубинах ее глаз.
Однажды вечером он взялся учить ее играть в карты и за каждый проигрыш потребовал интимных ласк. Игра завершилась сплетением рук и ног на ковре, причем Лотти задыхающимся голосом обвиняла Ника в мошенничестве. В ответ он лишь усмехнулся, сунул голову к ней под юбку, и обвинения утихли сами собой.
Ник оказался замечательным компаньоном — непревзойденным рассказчиком, превосходным танцором, искусным любовником. Он умел дурачиться, но не выглядел при этом глупо, никогда не утрачивал мудрости, которой хватило бы, вероятно, на несколько жизней. Он возил Лотти по Лондону с неиссякаемой энергией, знал буквально все и вся. Не раз на балах по подписке, на вечеринках в узком кругу и даже на прогулках в парке Лотти замечала, какое внимание привлекает ее спутник. Одни считали Ника героем, другие — отщепенцем, но в любом случае стремились познакомиться с ним. Мужчины торопились обменяться с ним рукопожатием и выяснить его мнение по множеству вопросов. Женщины жеманились, хихикали, беззастенчиво флиртовали с ним даже в присутствии Лотти. Подобные авансы донельзя раздражали Лотти, и она вскоре поняла, какие чувства испытывают ревнивые жены.
Друзья пригласили Ника и Лотти на спектакль в театр «Друри-Лейн», на сцене которого с помощью сложных машин и световых эффектов было воссоздано грандиозное морское сражение. Актеры, одетые матросами, падали за борт корабля под грохот канонады, на их белых рубашках расцветали алые пятна «крови». Картина оказалась настолько реалистичной, что Лотти зажимала уши ладонями и пряталась за плечом Ника, который напрасно уговаривал ее посмотреть на сцену.
Наверное, все дело было в жестокости зрелища или в вине, выпитом за ужином, но Лотти вздохнула с облегчением, покинув свое место в ложе в первом же антракте. Театралы спускались в нижний холл, потягивали прохладительные напитки, возбужденно обменивались свежими впечатлениями. Когда в многолюдном помещении стало душно, Ник оставил Лотти с друзьями, а сам отправился за лимонадом. С принужденной улыбкой Лотти почти не слушала разговор, надеясь, что Ник вскоре вернется. Она не ожидала, что так быстро привыкнет к надежному присутствию мужа.
Очередная шутка судьбы: много лет подряд ей внушали, что она принадлежит лорду Раднору, но она так и не свыклась с этой мыслью. А теперь ей казалось совершенно естественным принадлежать почти незнакомому человеку. Она вспомнила предостережение лорда Уэстклиффа, убежденного, что Нику Джентри нельзя доверять. Граф ошибся. Несмотря на сомнительное прошлое, Ник оказался нежным и внимательным мужем, более чем заслуживающим доверия.
Лотти украдкой огляделась, надеясь, что Ник уже возвращается, и вдруг ее внимание привлек мужчина, стоящий на расстоянии нескольких ярдов.
Раднор. Лотти словно окатили ледяной водой. Все мышцы сжались, она оцепенела от страха, который мучил ее в Гэмпшире. Он стоял отвернувшись, но Лотти отчетливо видела седеющие волосы, надменно вскинутую голову, черную кустистую бровь. Вдруг Раднор обернулся, словно почувствовал ее присутствие в переполненном зале.
И сразу же безмолвный ужас Лотти сменился облегчением — это был не Раднор, а совсем другой, хотя и похожий на него человек. Неизвестный кивнул и улыбнулся ей, как делают незнакомцы, случайно встречаясь взглядами. Он отвернулся, а Лотти перевела взгляд на свои руки в бледно-розовых перчатках и попыталась усмирить неистово бьющееся сердце. Последствиями потрясения стали тошнота, ледяной пот и мелкая дрожь. «Ты смешна», — твердила себе Лотти, с ненавистью думая о том, что в панику ее повергает даже вид человека, всего-навсего похожего на Раднора.
— Миссис Джентри, — послышался знакомый голос. К Лотти обращалась ее новая знакомая — миссис Хаушем, миловидная тихая женщина. — Вам нехорошо? Вы так побледнели…
Лотти повернулась к ней.
— Здесь душновато, — прошептала она, — а я, похоже, сегодня слишком туго зашнуровалась…
— А, вот оно что! — понимающе закивала миссис Хаушем, которая прекрасно знала, сколько неудобств причиняют жесткие корсеты. — Чтобы быть красивой, приходится страдать.
72 
