очень нудно 
76 
Лотти почувствовала, как густая краска стыда заливает ей лицо. После вечеров, полных страсти, наутро Ник обычно поддразнивал ее, улыбался или каким-нибудь шутливым замечанием смягчал неловкость. Но сегодня его лицо было напряженным, глаза ничего не отражали. Между ними что-то произошло, былая непринужденность исчезла без следа.
Не зная, с чего начать разговор, Лотти указала на бумаги:
— Оно пришло?
Что она подразумевала под словом «оно», обоим было ясно.
Ник коротко кивнул и снова углубился в предписание.
Стараясь держаться как ни в чем не бывало, Лотти уселась за стол перед тарелками, накрытыми серебряными крышками. Ник услужливо придвинул ей стул и снова сел на место. Пока он пристально разглядывал свой завтрак, горничная поставила перед Лотти чашку горячего чая.
Пока горничная не удалилась, супруги молчали.
— Бал состоится в следующую субботу, — сухо сообщил Ник, не глядя на жену. — Вы успеете к тому времени сшить подходящее платье?
— Да. Я уже заказала его, осталась последняя примерка.
— Отлично.
— Вы сердитесь? — спросила Лотти.
Он рассеянно взял со стола нож, повертел его в руках, зачем-то поскреб тупым кончиком мозолистую подушечку большого пальца.
— Я начинаю как-то свыкаться с происходящим. Теперь вот это предписание от лорда-канцлера… Все колеса уже приведены в движение, ничто не сможет остановить их. На балу сэр Росс представит нас как лорда и леди Сидней, и в тот же миг Ник Джентри умрет.
Лотти широко раскрыла глаза, удивленная его словами.
— Вы хотите сказать, что перестанете называться этим именем? — уточнила она. — Как лорд Сидней вы останетесь живы. Вы позволите называть вас наедине Джоном?
Он поморщился и отложил нож.
— Нет. Сиднеем я стану для всех посторонних, но в доме буду отзываться на то имя, которое выбрал сам.
— Хорошо… Ник. — Лотти щедро добавила сахара в чай, размешала и попробовала горячую сладкую жидкость. — Это имя служило вам долгие годы. В отличие от настоящего Джентри вы сумели прославить его. — Это замечание вызвало пристальный взгляд Ника — одновременно укоризненный и умоляющий. Внезапно Лотти осенило: настоящий Ник Джентри, юноша, умерший в плавучей тюрьме, и есть страшная тайна ее мужа. Лотти уставилась в свою чашку с чаем, помолчала и спросила словно невзначай:
— Каким он был? Вы никогда не рассказывали мне.
— Ник Джентри был сиротой, его мать повесили за воровство. Почти всю жизнь он провел на улицах, поначалу только чиграшил рубон, а потом собрал свою шайку.
— «Чиграшил рубон»? — озадаченно переспросила Лотти.
— Воровал еду, чтобы не умереть с голоду. Это самое презираемое занятие, хуже только просить милостыню. Но Джентри оказался способным парнишкой и вскоре стал опытным вором. В конце концов он попался на ограблении дома, и его приговорили к тюрьме.
— Там вы и подружились? — подсказала Лотти. Лицо Ника стало отчужденным, из давнего прошлого к нему вернулись страшные воспоминания.
— Он был силен и сметлив… и никогда не терял бдительности. Он научил меня всему необходимому, чтобы выжить в тюрьме… иногда защищал меня…
— От кого? — прошептала Лотти. — От стражников?
Ник вышел из странного транса и часто заморгал, перевел взгляд на пальцы, крепко сжимающие нож, осторожно отложил его и встал из-за стола.
— Я уйду ненадолго, — сообщил он монотонным, совершенно лишенным выражения голосом. — Увидимся за ужином.
Лотти постаралась ответить в тон ему:
— Отлично. Всего хорошего.
* * *
Всю неделю дни и ночи поразительным контрастом сбивали Лотти с толку. Дни пролетали незаметно в суете мелких дел и практических соображений. Лотти никогда не знала заранее, когда увидится с мужем и увидится ли вообще. Встречаясь за ужином, они говорили о его встречах с деловыми партнерами и банкирами, о визитах на Боу-стрит, где сэр Грант изредка советовался с ним по тому или иному расследованию. Днем Ник вел себя учтиво, охотно поддерживал разговоры, но сохранял несколько отрешенный вид.
Но по ночам все менялось. Ник предавался любви с Лотти с каким-то отчаянием. Он шокировал ее, в порыве страсти покрывая поцелуями даже самые сокровенные места, которых Лотти привыкла стыдиться. Временами он уподоблялся дикому зверю, но иногда умышленно замедлял темп. Порой развеселившись, он начинал поддразнивать жену, заставлял ее принимать такие непристойные позы, что она не выдерживала и смущенно смеялась.
76 
