50 
— Дорогой… ты, наверно, был в ужасе? — спросила Берил.
— Я решил остановить свадьбу, — сказал Родни, — и добился этого.
— Но ты не сердишься, — произнесла она совсем тихо, — за то, что я согласилась выйти замуж за другого?
Берил забыла, что вокруг другие люди; она говорила с Родни, как если бы они вдвоем находились на необитаемом острове.
» Так оно и есть, — подумала Торилья, — теперь они вместе, а все, что находится за пределами круга их счастья, не имеет значения «.
— Я хочу принять ванну, моя дорогая, — сказал Родни. — Потом неплохо бы отдохнуть, а завтра утром поедем домой.
Заметив вопрос в глазах жены, он добавил:
— Я не хочу, чтобы продолжались страдания моей матери.
— Нет, конечно же, нет, — согласилась Берил. — Я тоже хочу увидеть счастье в глазах твоих родителей, когда ты войдешь в свой дом, где тебя давно оплакивают.
Все устроили в соответствии с желаниями Родни, и Торилья поняла, что отныне так будет проходить жизнь Берил.
Она любит Родни, и он всегда будет ее господином.
Свет лицезрел кончину» несравненной»— девицы, опьяненной светскими амбициями, и задумавшей стать хозяйкой салона, осыпанной бриллиантами.
Все, что понадобится в будущем Берил, — это быть рядом с Родни, а вместе они владели единственной по-настоящему драгоценной вещью на этой земле — своей любовью.
Глава 7
Дилижанс грохотал по большой северной дороге, останавливаясь в каждой деревне и на всех перекрестках.
Он отправился из Лондона в шесть часов — из «Ягненка»в Айлингтоне, — и скоро их ждет остановка в Балдоке, чтобы можно было размяться.
Сидя между двумя селянками, Торилья почти не замечала их и, уж конечно, не видела того, что некий малыш роняет шоколадные крошки на ее муслиновое платье.
Глубоко погруженная в свои думы, она очнулась, лишь когда дилижанс добрался до Хэтфилда. Она вспомнила о Берил и Родни, о том, как счастливы будут они вместе.
Торилья не покинула Лондон сразу после несостоявшейся свадьбы, как задумала ранее, потому что граф поспешно вернулся в Хертфордшир, а тетя оказалась совершенно беспомощной перед огромной грудой подарков.
— Их придется вернуть назад, — заявила она, — и хотя слуги вполне могут все упаковать, мне придется сперва отыскать адреса дарителей.
Три следующих дня были отданы этому занятию, и когда осталось лишь несколько анонимных свертков, графиня сказала:
— Остается только надеяться, что некоторые из наших так называемых друзей сообразят вернуть эти подарки Берил и…
Родни.
В голосе тети слышалась нотка сожаления о несостоявшемся в высшей степени блестящем браке Берил, на который графиня возлагала такие надежды.
— Берил очень счастлива, тетя Луиза. — Торилья, должно быть, уже в двенадцатый раз успокаивала тетушку этими словами.
— У нее было столько возможностей, — сетовала графиня, — но Родни Марсден…
Больше ей нечего было сказать. И тут, словно о чем-то вспомнив, графиня сказала:
— Ну а теперь у меня появилось время подумать и о тебе, Торилья… Не сомневаюсь, лорд Аркли не забыл тебя. Мы должны пригласить его к обеду.
Торилья вскочила на ноги.
— Тетя Луиза, я должна возвратиться к папе. Он… ждет меня.
Графиня задумалась на мгновение.
— Что ж, лорд Аркли, как все остальные, мог и уехать из Лондона — теперь, корда принц отправился в Брайтон.
Она оглядела Торилью с ног до головы, как бы оценивая ее внешность, и добавила:
— Ну, если хочешь, возвращайся сейчас к отцу, но я напишу ему и приглашу тебя к нам в сентябре. И тоща, Торилья, я обеспечу тебе успех.
Было очевидно, что тетя переносит собственные амбиции с Берил на нее, Торилью. Однако она понимала, что бесполезно доказывать графине, что она может выйти замуж лишь за одного человека, который куда-то… исчез.
Она надеялась, хотя и допускала тщетность своих ожиданий, что маркиз пришлет ей записку или хотя бы устную весточку после того, как Родни остановил венчание. По маркиз словно превратился в невидимку.
Он заехал в Карлтон-Хаус, что было вполне объяснимо, но после этого о нем не было ни слуху ни духу, и теперь, сидя в дилижансе, Торилья думала о том, что скорее всего он унижен случившимся.
Конечно, это происшествие явилось благодатной темой для сплетен, от Сент-Джеймс-стрит до Челси несостоявшийся брак стал притчей во языцех.
До отъезда из Лондона Торилья получила только два письма из Барроуфилда.
50 
