очень нудно 
85 
Ласковин прислушался. Как-то там слишком тихо… И кто-то определенно был внутри.
Ласковин нажал еще семь раз… Ага, отозвалось. Шаги.
Андрей встал немного в сторону, чтобы выйти из фокуса дешевого «глазка».
– Кто там? – настороженно поинтересовался женский голос.
– Сколько, бля, звонить можно! – недовольно крикнул Ласковин.– Из магазина, бля! – первое, что пришло в голову. По ассоциации со шкафом, наверное.– Счет неправильно оформлен!
– Какой счет? – к подозрительности приметалось недоумение.
– Кассовый! – сердито прокричал Андрей. «Неужели не купится? Дверь железная, не выбить!»
– Да мы сами все исправили! – вдохновенно врал он.– Вам только посмотреть и расписаться, одна минута, чес-слово!
– Ну не знаю… – протянула женщина в сомнении.
«Дурак,– отругал себя Ласковин.– Надо было электриком назваться».
– …Ну ладно,– недовольно проговорила женщина за дверью,– дайте я посмотрю, что за счет.
Щелкнул замок, дверь открылась… ровно на длину цепочки.
– Ну давайте же! – уже с раздражением повторила женщина.
И Ласковин дал!
Восходящим май-гери он вырвал к егудям цепочку, пяткой отшиб дверь (чуть не захлопнулась) и, плечом оттолкнув женщину, защелкнул ригельный замок. Резкий поворот: хозяйка с растянутым буквой «о» ртом… В сторону, прочь! Ласковин пинком распахнул дверь в комнату – пусто! Кухня – пусто! Третья дверь… Пусто, черт возьми!
– Где они? – тихим страшным голосом спросил Ласковин, приблизив собственное злое лицо к распухшему личику Гали.
Женщина часто задышала, прижалась спиной к стене коридора.
– У-у-шли,– выдохнула она.
– Врешь! – еще тише произнес Ласковин.
И вдруг резким движением выхватил пистолет и прижал к здоровой щеке женщины.
– Где они? Говори! Быстро! – рявкнул он, вложив в окрик всю свою ярость.
– Не з-знаю!
Женщину трясло.
– Не знаю! Не скажу! – истерично завизжала она.
Ласковин наотмашь хлестнул ее по лицу. Крик оборвался.
– У-у-у… – тоненько заскулила Галя.
– Смотри на меня, блядь! – зарычал Ласковин, толкая ее стволом «медиума» в подбородок.
Один взгляд на Ласковина – и Галины глаза начали закатываться. Андрей еще раз хлестнул ее по щеке. Женщина вскрикнула, но пришла в себя. Мушка пистолета оцарапала ей кожу под подбородком. Ласковин убрал «медиум». Этак с дамочкой, чего доброго, припадок случится. Галя тряслась как осиновый лист. Того и гляди, бухнется в обморок, из которого ее и ведром холодной воды не вытащишь. А Ласковину время – на вес золота. Секунда – гран.
Полминуты передышки.
– За что меня так? – простонала женщина.– Пожалуйста!
Вот чего у Андрея не осталось, так это жалости. И во взгляде его это читалось так ясно, что у Гали внутри все сворачивалось от ужаса.
«Он меня убьет! Святой отец! Спаси меня!» Галя знала, как подчинять себе мужчин, знала, как использовать их силу, как заставить выполнять ее желания… Но этот был – не мужчина. Этот – злой дух, ракш, о которых предупреждал святой отец Константин. Железные руки, железные глаза… Галя перестала чувствовать себя женщиной. Оказаться в постели с этим?!
После школы Галю сунули в ПТУ, а там попытались выучить на фрезеровщицу. Галя до сих пор помнила ужас, который охватывал ее при виде воющего железного чудовища. Она не осмеливалась смотреть Ласковину в лицо. Он был – как фреза. Галя воочию увидела, как бешено вращающаяся сталь входит в ее тело, увидела, как разлетаются клочья кровавого мяса…
– Пожалуйста… – прошептала она.– Пожалуйста, не надо.
– Ладно,– произнес Ласковин, пряча пистолет. Что толку давить, если перед тобой уже кисель. «Надо отсюда убираться».
– Поедешь со мной! – сказал он жестко.– Где ключи от квартиры?
– В к-кармане п-плаща… – заикаясь, выговорила женщина.
Андрей нашел связку.
– Пошли! – велел он.
– Можно мне од-деться?
– Нельзя!
Андрей снял куртку и набросил на плечи женщины.
– На выход, живо!
Они спустились вниз. Тяжелобольная женщина и заботливый мужчина, бережно поддерживающий ее за талию. Так подумал бы посторонний наблюдатель. «Приступ, наверное,– подумал бы он.– Вон, бедняжка даже тапочки домашние переодеть не успела».
Федя лежал на полу фургона между двумя раскачивающимися шкафами. Каждый раз, когда фургон подпрыгивал на ухабе, Федю швыряло вверх и било спиной о грязное дно фургона. Но хуже было то, что ремни, удерживающие мебель, могли не выдержать, и тогда один из шкафов, упав сверху, раздавил бы Федю, как армейский сапог – улитку. Юру, может быть, потому, что он все еще был без сознания, устроили несколько лучше: положили на диван. Между ним и Федей стоял тот самый угрожающе раскачивающийся шкаф.
85 
