25 
– Миссис Панкхерст просила нас выдвигать свежие идеи, – напомнила хорошенькая бойкая брюнетка. – Так вот, у меня их полно, и я намерена огласить их на ближайшем собрании комитета.
– Нам надо заручиться поддержкой леди Генри Сомерсет, – заявила дама, сидевшая неподалеку от Виолы. – Она и миссис Альфред Литтлтон придадут нашему движению необходимую ему популярность!
– Ну а я бы предпочла увидеть на первых полосах газет имя леди Фрэнсис Бальфур, – возразила бойкая брюнетка. – Только подумайте, какой фурор это вызовет в обществе – знатная дама во главе суфражисток!
Все больше людей начинают понимать, что наше дело правое, – наставительно заметила соседка Виолы, – а значит, недалек тот день, когда нас признает весь мир!
Виоле это мнение показалось слишком оптимистичным, однако аудитория встретила его единодушным одобрительным гулом. Значит, она вновь осталась в меньшинстве…
Чтобы скоротать время, суфражистки принялись с одинаковым рвением распевать псалмы и фривольные песенки из водевилей.
Это напомнило Виоле о том, что вскоре ей предстоит пойти вместе с лордом Кроксдейлом на премьеру «Веселой вдовы».
Об этой постановке много говорили, и девушка предвкушала занимательное зрелище, однако мысль, что придется смотреть пьесу в обществе графа, портила ей настроение.
«Зря я согласилась на его предложение, – мысленно укоряла себя Виола. – Впрочем, теперь это уже не имеет значения – после того как мое имя появится в газетах, я буду опозорена, и граф наверняка знать меня не захочет».
Дело в том, что граф был другом самого, короля, а отрицательное отношение его величества к суфражисткам было хорошо известно.
А вот интересно, подумала вдруг Виола, что сказал бы сэр Ричард, если бы увидел ее сейчас здесь, в душной камере, в окружении воинствующих суфражисток, ожидающей вынесения приговора?..
Ее невеселые мысли потекли дальше. Виола не представляла, каков может быть срок тюремного заключения, но подозревала, что немалый – во всяком случае, достаточный для того, чтобы лишить ее возможности не только пойти с графом в театр, но и посетить его загородный дом во время уик-энда.
Интересно, поедет ли мачеха в Кроксдейл без нее? Почему-то Виола была уверена, что в этом случае граф будет весьма разочарован.
«Ну и прекрасно! – философски подытожила девушка свои рассуждения. – Я могу извлечь хоть какую-то выгоду из этого моего плачевного положения».
Ей припомнилось то чувство гадливости, которое появлялось у нее всякий раз, когда лорд Кроксдейл брал ее за руку или садился слишком близко.
«Наверное, я просто все это выдумала», – решила Виола, однако ничего не могла с собой поделать – чувство отвращения к графу не покидало ее.
Затем ее мысли обратились к Рейберну Лайлу.
Пожалеет ли он ее, когда узнает, что она все-таки попала в тюрьму? Ведь ему известно, как она этого боялась…
А какой он добрый! Ведь он не вызвал полицию, когда обнаружил у себя в кабинете бомбу.
Неожиданно Виоле стало страшно при мысли о том, что было бы, если бы злополучный снаряд все-таки взорвался. Ведь наверняка пострадал бы не только дом Лайла, а и сам молодой человек был бы изувечен, а возможно, и убит…
Рейберн Лайл понимал это, но как храбро себя вел! Ничуточки не испугался…
Другой бы на его месте наверняка просто закрыл двери и оставил ее, Виолу, на произвол судьбы – в конце концов, она сама во всем виновата. А Лайл в первую очередь подумал о ней, спрятал ее за диваном и прикрыл своим телом…
«Мне следовало бы поблагодарить его за это», – с запоздалым сожалением подумала Виола.
Ей припомнилось ощущение тяжести мужского тела на ее собственном. Но именно сила и хладнокровие Лайла внушили ей, что она в безопасности, хотя Виола была так напугана, что плохо соображала.
Тогда, рядом с Лайлом, она не ощущала ни гадливости, ни отвращения, а вот стоило графу только коснуться ее руки, и ей тут же инстинктивно захотелось отдернуть руку и самой отпрянуть от него.
Интересно, почему эти двое мужчин вызывают у нее такие разные чувства?..
Перед Виолой снова встало красивое лицо Рейберна Лайла и выразительный взгляд, которым одарила его леди Давенпорт, замеченный Виолой на приеме у маркизы Роухэмптонской.
«Какая она красивая! – подумала Виола. – И он, наверное, очень ее любит…»
Эта ночь, казалось, никогда не кончится. Пару раз Виола уже начинала дремать, но в ту же минуту ее будил чей-нибудь пронзительный возглас «Предоставить женщинам избирательные права!» или громкая песня, которую принимались петь узницы. Виола с удивлением смотрела на суфражисток, которые словно бы не знали усталости.
25 
