29 
— Гондола уже ждет тебя, Франческа, — произнес он на прощание и вышел из библиотеки, оставив актрису .одну. Она подалась вперед, словно собираясь догнать маркиза, но, поняв, что это бесполезно, топнула ножкой.
— Ну что я за дура! — воскликнула она. — Дура! Дура!
Так мне и надо!
Потом, смирившись с неизбежным, она взяла со стула шляпку и водрузила ее на свои темные волосы. На стене висело зеркало в золотой раме. Актриса повертелась перед ним, укладывая кудри и поправляя свой макияж. Посмотрев на свое отражение, она улыбнулась, и глаза у нее засияли.
«Если он уезжает, значит, уже завтра я получу изумрудное ожерелье», — сказала она себе.
Высоко подняв голову и гордо ступая, словно по сцене, она вышла из библиотеки, и слуга проводил ее к ожидавшей у палаццо гондоле.
Даже у себя в спальне Люсия не могла унять дрожь.
Она не верила, что женщина способна вести себя так, как Франческа, и мало того, угрожать мужчине оружием, которое — как слишком хорошо знала Люсия — могло серьезно ранить или даже убить его.
Отец часто рассказывал ей о разном оружии, которое применяли в борьбе и схватках итальянцы.
— Мы считаем, что дуэли опасны, — говорил отец, — но могу тебя заверить, что настоящее изобретение дьявола — это стилет. Однажды я видел здоровяка, который погиб от одного удара, нанесенного маленьким тщедушным противником. Этот противник и раунда не продержался бы на ринге, — пренебрежительно добавил отец.
После такого рассказа Люсии оставалось только надеяться, что она никогда не увидит стилет в деле.
Но Люсия спасла маркиза не только благодаря отцовским рассказам, но и благодаря неведомому чувству, вовремя подсказавшему ей, что взбешенная венецианка опасна.
Одно представление, как длинное тонкое лезвие пронзает сердце маркиза, повергало Люсию в трепет, заставляло в ужасе дрожать и тщетно пытаться согреть заледеневшие руки.
Девушка села на край кровати и спрятала лицо в ладонях. Невыносима была мысль о столь страшной смерти маркиза. Ведь она могла потерять и отца и маркиза и осталась бы совсем одна-одинешенька, не сумев даже получить денег за проданные картины.
Люсия винила себя за то, что думала о себе в то время, когда маркизу грозила смертельная опасность, но девушка не могла успокоиться. За два года, проведенных в Венеции, она поняла, что венецианцы очень темпераментны и могут впасть в безумство по любой причине. Они накручивают себя до предела и, сверкая глазами и заламывая руки, кидаются в водопад страстей. Люсия постепенно привыкла к подобным выходкам. Однако она никогда не думала, что женщина способна на убийство, причем убийство возлюбленного.
Разумеется, Люсии доводилось слышать о Франческе Россо. Когда-то она вместе с отцом и матушкой даже бывала в Опере, правда, не слишком часто — из-за нехватки денег, — и смотрела выступление других певиц.
Однако ни для кого не было секретом, что молодая примадонна была очень хороша собой, и Люсия считала ее достойной искренней любви.
Маркиз не говорил, что Франческа живет в его палаццо других гостей Люсия тоже там не видела, и потому полагала, что они с маркизом одни. Люсия очень удивилась тому, что маркиз не предупредил о Франческе, и, кроме того, поняла, он — ее любовник.
Люсия никогда не воспринимала маркиза как мужчину. В отличие от других женщин она видела в нем не галантного кавалера, а сверхъестественное существо, небожителя, явившегося на землю и спасшего их с отцом.
Теперь же Люсия словно взглянула на него в другом свете. Теперь она устыдилась своих слез у него на груди после смерти отца и не могла поверить в то, что позволила ему поселить ее у себя без чаперонки. Матушка ни за что не отпустила бы ее в дом к чужому мужчине без сопровождения — а Франческа на эту роль вряд ли подходила. Однако, потребуй Люсия чаперонку, маркиз выгнал бы ее точно так же, как певицу, и ни в какую Англию она бы с ним не поехала.
— Что мне делать, маменька? — спрашивала Люсия.
«Не надо глупить, — сказала она себе. — Разве можно ожидать, чтобы маркиз обращался с сиротой как с равной? Я всего лишь простушка и нищенка, которую он подобрал на улице и оказал милость».
Разумеется, о чаперонке не могло быть и речи, потому что Люсия ничего не значила и не могла значить в жизни маркиза. Да и чего еще можно было ожидать, если в любовницах у ее благодетеля была роскошная красавица Франческа Россо?
Пожив в Венеции, Люсия узнала, что венецианцы в основном не уделяют внимания своим женам, а аристократы предпочитают проводить время с любовницами. Куда бы ни пошла девушка со своими родителями, она всюду видел-. этих женщин — в гондолах, на площадях, выходящих из ресторанов или посещающих ложи Оперы. Женщины эти были ярко накрашены, увешаны драгоценностями и выглядели великолепно, соблазнительно и заманчиво — но не респектабельно. Вероятно, думала Люсия, не следует удивляться тому, что любовницей маркиза стала самая красивая венецианская певица — в конце концов девушка посмотрела на нее и оценила все ее прелести.
29 
