22 
Айлин помолчала, затем произнесла:
— Когда-нибудь должен родиться седьмой герцог Тетберийский.
— Опять вы толкуете о моих обязанностях, мисс Эшли. Я не выношу этого слова и не собираюсь жениться. Стало быть, седьмого герцога не будет или, по крайней мере, это будет не мой сын!
Айлин с ужасом воскликнула.
— Но вы не можете так говорить! После вас некому будет унаследовать титул, и династия прекратит свое существование!
— Это что, катастрофа?
— Разумеется! Как вы можете позволить вымереть роду, который внес столь весомый вклад в историю страны?
— Как бы красноречивы вы ни были, мисс Эшли, — ответил герцог, — но я не вижу, какой вклад внес в историю покойный герцог. А его погрязший в долгах отец и подавно не вызывает уважения.
— Его лошади стали победителями на многих классических скачках. Он коллекционировал картины, на которых изображались охота или спорт. Они висят сейчас в галерее, и некоторые из них очень ценны.
— И, насколько я понимаю, за многие он так и не расплатился.
Герцог явно издевался над ней. Глаза девушки вспыхнули.
— Легко обвинять умерших, — сказала она. — Но пока, ваша светлость, я еще не слышала, какую пользу своей стране принесли лично вы! И мне очень хотелось бы узнать это!
Тон Айлин не оставлял сомнений в том, насколько она уязвлена. Герцог, чуть помедлив; произнес:
— Поскольку обед окончен, а вы, мисс Эшли, так печетесь о сохранении традиций, думаю, с вашей стороны было бы правильно оставить меня наедине с моим портвейном.
От его слов щеки Айлин вспыхнули, она поднялась и направилась к выходу.
Герцог опередил ее и демонстративно распахнул перед ней дверь.
Стараясь не показать, насколько униженной она себя чувствует, девушка гордо подняла голову, на мгновение остановилась и спросила:
— Понадобятся ли еще мои услуги сегодня вашей светлости, или я могу быть свободна?
— Как пожелаете, мисс Эшли. В самом деле, сегодня для вас был нелегкий день, а завтра нам предстоит верховая прогулка перед завтраком.
Что же касается времени… Я предпочел бы…
Что вы скажете насчет семи часов?
— Я буду готова, ваша светлость.
Айлин сделала реверанс, герцог поклонился, — как ей показалось, насмешливо, — и девушка выскользнула за дверь.
— Ненавижу его! — повторяла она, взбегая по парадной лестнице и спеша дальше по коридору, который вел к ее комнатам в западном крыле.
Захлопнув за собой дверь, она подошла к портрету Дэвида и возбужденно заговорила:
— Ну и как тебе наш новый герцог? Я не смогла… Я бессильна переубедить его!..
Она взглянула в глаза брату и добавила:
— Ах, Дэвид! Как ты мог погибнуть, когда ты так нужен здесь!.. Мы любим Дом, и уж сумели бы что-нибудь придумать.
Она почувствовала, что слезы подступают к ее глазам, и продолжала:
— Папа говорил правду о кузене Роланде, и Шеридан абсолютно такой же, как и он: избалованный, эгоистичный, отвратительный человек! Я ненавижу его! Ненавижу! И что бы я ему ни сказала — все будет без толку!
От унижения, от сознания собственного бессилия Айлин разрыдалась.
И продолжала плакать, пока не уснула.
Несмотря на круги под глазами, которые остались от вчерашних слез, по дороге к конюшне Айлин чувствовала, что ее сердце бьется веселее при мысли о встрече с Пегасом.
Как бы ни было плохо все вокруг, она любила его, и конь отвечал ей взаимностью.
Заслышав ее шаги, он подошел к самой двери стойла. Айлин обвила руками его шею.
— Ах, милый! — воскликнула она. — Что бы ни случилось, я никогда тебя не оставлю!
Даже если мы останемся здесь и будем бродить и просить подаяния, мы все равно будем вместе.
Она прислонилась щекой к шее коня и от избытка чувств закрыла глаза. Неожиданно раздавшийся голос заставил ее вздрогнуть:
— Вы так преданы своему коню, мисс Эшли, что Пегас должен оценить вашу готовность принести себя в жертву. Семья Бери, похоже, была отнюдь не столь благодарна.
Медленно Айлин разжала руки.
Пегас продолжал тыкаться в нее носом, требуя внимания. Айлин повернулась к герцогу, который стоял в дверях конюшни и глядел на нее еще насмешливее, чем обычно.
— Ваша светлость рано проснулись, — заметила она, пытаясь говорить холодно и спокойно, однако на самом деле ее голос звучал тихо и смущенно.
— Привычка, оставшаяся от жизни на Востоке. Где же та лошадь, которая, как вы надеетесь, сбросит меня?
— Я не надеялась ни на что подобное! — возмутилась Айлин.
22 
