44 
Каждый день, хотя, казалось, это уже невозможно, Айлин все сильнее влюблялась в герцога.
Каждую ночь, благодаря ему, она все глубже понимала и познавала любовь.
И каждое мгновение она готова была спрашивать себя: «Как может он быть столь совершенным?»
Восторг, который они обретали вместе, возносил их на небеса, где не было ничего, кроме любви.
«Я так счастлива! Так немыслимо счастлива!..» — думала Айлин.
, 0т избытка чувств она не удержалась и, повернув голову, поцеловала плечо мужа.
Не открывая глаз, он притянул ее к себе, и Айлин поцеловала его снова.
— Люблю… тебя… — шептала она.
Герцог открыл глаза. В сумраке каюты его жена казалась ему невероятно прекрасной и совершенно неземной.
Белокурые волосы рассыпались по ее плечам, голубые глаза влюбленно смотрели на него.
— Каждый раз, когда я смотрю на тебя, ты становишься еще красивее! — воскликнул герцог.
Айлин тихо рассмеялась.
— Я как раз собиралась спросить, как это может быть: каждое утро я люблю тебя еще сильнее, чем накануне?
— Это правда?
— Ты знаешь, я всегда говорю тебе правду!
Он коснулся ее нежной щеки, провел пальцами до подбородка.
Как всегда, его прикосновение вызвало у нее странное ощущение, что ее пронзили солнечные лучи. Ее сердце забилось сильнее. Она не сомневалась, что герцог ощущает то же самое.
— Сегодня мы будем в Калькутте, — сказал он. — Должен предупредить тебя, дорогая, что сегодня мы будем на приеме у вице-короля.
Надеюсь, ты насладишься восточной роскошью.
— Мне нравится, что ты занимаешь важное положение в обществе. Но в то же время, мне хочется, чтобы… ты был… только со мной…
Айлин подумала, что ничего не может быть прекраснее их медового месяца на этом корабле, где никто не мог их потревожить.
С того момента, когда он впервые поцеловал ее, Айлин поверила, что ей никогда больше не придется страшиться будущего и что печали прошлого растаяли, как утренний туман перед восходом солнца.
Даже находка сокровищ низама не стало более волнующим событием для нее, чем первый поцелуй будущего мужа.
Сокровища низама были действительно искусно спрятаны вторым герцогом.
Под разбитым пулей слоем гипса обнаружились бриллианты, изумруды и рубины такой величины, что герцог затруднился назвать им цену.
Бусины, составлявшие орнамент на раме картины, скрывали в себе жемчужины низама.
Герцог с помощью Айлин достал часть сокровищ, но потом решил, что спешить в этом деле не годится. Можно было поцарапать жемчужины или повредить какие-нибудь камни.
Глаза Айлин сияли.
— Не могу поверить! — говорила она. — Подумать только, ведь мы с Дэвидом обыскали чердаки, подвалы, часовню и все закоулки в доме…
Она не то засмеялась, не то всхлипнула.
— Однажды мы сняли почти все книги с полок в библиотеке, так как подумали, что герцог мог спрятать сокровища там!..
Не в силах побороть волнение, Айлин кинулась к Шеридану и, уткнувшись в его плечо, дрожащим голосом произнесла:
— Теперь… мы сможем сделать столько всего… для тех людей, что были… преданы нам все эти… тяжкие годы…
— Я уже подумал об этом. И я уверен, дорогая, что ты можешь распоряжаться этими сокровищами по своему усмотрению. В моем распоряжении довольно внушительное состояние, которое я сумел заработать.
Айлин рассмеялась, а герцог сказал:
— Поверишь ли, я до сих пор злюсь на тебя за то, что ты приняла меня за нищего только потому, что я был недостаточно хорошо одет!
— Прости меня… — прошептала она. — Сейчас ты выглядишь… совсем иначе…
— Сказочный принц сумел разглядеть в Золушке свою возлюбленную, несмотря на ее обноски, а ты судила обо мне лишь по моему виду.
Айлин поняла, что он нарочно поддразнивает ее. Шеридан боялся, что находка сокровищ слишком потрясет ее, а излишнее напряжение после болезни было ей вредно.
— Ну вот, — сказала она, — последняя туча скрылась за горизонтом, и теперь солнце светит для нас обоих…
— Пусть будет так, — согласился герцог. — Но все же сейчас я отнесу тебя наверх, чтобы ты отдохнула!
Айлин сморщила носик, а Шеридан добавил:
— Ты считала, что властность подобает герцогу, так что теперь тебе придется подчиниться.
Она рассмеялась, а герцог поднял ее и взглянул в глаза девушки с такой нежностью, что сердце замерло у нее в груди.
— Ты чересчур легкая, — сказал он. — Тебе надо побольше есть. Забудь те дни, когда приходилось экономить на еде!
44 
