Лёгкий, ненавязчивый романчик 
60 
– Так вот, Люсенька, из всего, что я передумал, пока живая вода омывала мое тело, интересные выводы получаются. Если этот человек не был Замятиным, значит, и психическим расстройством не страдал. Изображал некоторое слабоумие.
– Надо сказать, отлично изображал! Все его любили, жалели…
– Ты права, имитировал умело! Но тогда, по всему выходит, с Лапидаровым он был знаком не только по пансионату.
– Если они вообще не были сообщниками! – воскликнула Люся.
– Что ты сказала? Верно, верно! Скорее всего, так и было! И тогда многое можно объяснить…
– Что именно, Викеша? Я не совсем понимаю.
Викентий немного помолчал, пощелкивая пальцами, потом хлопнул в ладоши:
– А вот что! Замятин дважды разыграл сцену страха. Первый раз ты, может даже, и не заметила: в первые дни, за завтраком. Но я обратил внимание, и Эрих с Труди, и он наверняка это уловил… Ну а второй раз – при массовом скоплении зрителей…
– Тогда, на веранде?
– Да, накануне исчезновения. Но если согласиться с тем, что страха не было, а все – чистое притворство, то сразу же возникает вопрос…
– Для чего все это было ему нужно?
– Умница, Люсенька! Совершенно правильно сформулировала. Вот я и думаю: этот лже-Замятин заранее к чему-то нас готовил. К своему собственному «убийству» – я почти не сомневаюсь в этом!
– Ты, Викентий, так странно произнес слово «убийство»…
– Заметила? Я, конечно же, имел в виду не настоящее убийство, такое же притворное, как и он сам.
Люся немного помолчала, потом осторожно спросила:
– Ты хочешь сказать, что этого человека никто не убивал? Что он жив? Но зачем ему это нужно было?
– Думаю, для того, чтобы скрыться. У меня сейчас почти нет сомнений, что они с Лапидаровым – одна шайка-лейка. А потом что-то не поделили… Возможно, Лапидаров стал его шантажировать. Это в его стиле!
– Да-да, я помню, – кивнула Люся, поняв, что Викентий намекает на шантаж Лютцев. – Но мне все-таки непонятно… Откуда же тогда в комнате Замятина оказалась кровь? Много крови… А Лапидаров скрылся, все свои вещи забрал… Его-то убили только на следующий день…
Викентий медленно убрал руку с плеча жены, медленно поднялся. На его лице отразились одновременно два чувства – удивление и догадка. Потом он наклонился и поцеловал жену в губы.
– Какая ты умница! Вот это мысль! Если не убит Замятин – значит, убит Лапидаров! Ты понимаешь, дорогая? Убит не на следующий день, а именно в ту самую ночь, и кровь в комнате Замятина – лапидаровская!
– Боже мой, Викентий! Это, конечно, многое объясняет, но ведь Лапидаров напал на Грету? Как это может быть?
– Разберемся! – Викентий быстро ходил по веранде, потирая руки. – Этот Замятин, по всей видимости, артистическая натура. Мог сыграть и эту роль… Но утверждать окончательно нельзя, нужны доказательства! И они у меня будут, Люсенька, обязательно. Или доказательство моей догадки, или ее опровержение.
– Что же ты сделаешь? Тело Лапидарова осматривал врач и, похоже, не засомневался во времени смерти.
– И я как раз об этом подумал… Знаешь, когда Катюша проснется, пойдем прогуляемся в город и навестим комиссара Эккеля. Я попрошу его связаться в Берлине с доктором Артуром Шульцем…
– Кто это? – спросила Люся. – Мне кажется, я слышала это имя…
– Слышала, слышала, – кивнул Викентий, – только давно. Помнишь, дело об убийстве в Берлине девятилетней девочки…
– Люси Берлин! Страшное преступление, не хочу даже говорить!
– Не надо… Так вот, доктор Шульц, судебный медик, который во многом помог раскрыть это преступление и изобличить убийцу. Думаю, именно такой опытный специалист должен вновь осмотреть тело Лапидарова.
…Телеграфное сообщение в столичный полицайпрезидиум на Александерплатце комиссар Эккель составил вместе с Петрусенко. И уже через день с утреннего поезда они встречали доктора судебной медицины Артура Шульца. Машина комиссара очень быстро довезла их до морга при полицейском управлении, за это время Викентий Павлович успел представиться и сказать доктору, что помнит его по расследованию давнего убийства девочки. Герр Шульц был приятно удивлен:
– Не знал, что в России тоже интересуются нашими успехами!
– Я профессионал, – улыбнулся Петрусенко. – А значит, не имею права упускать из виду ничего существенного, что касается моей профессии – в каком бы уголке земного шара это ни происходило.
– В таком случае подозреваю, что именно вы стали инициатором моего вызова сюда?
60 
