44 
В холле горел свет, но няни нигде не было видно.
Харита догадалась, что она тактично ушла спать, чтобы оставить их одних.
Они вместе поднялись по лестнице, но когда Харита собиралась пройти в свою комнату, граф увлек ее в свою.
Она не была здесь раньше.
Она увидела, что комната эта была больше, чем та, в которой спала она сама.
Полог над кроватью поддерживали столбы, украшенные изображениями ангелов и голубей.
Это была кровать бабушки графа.
При переезде во Вдовий Дом она отослала ее в Голубиный Коттедж.
Более прекрасной кровати Харита никогда не видела, но когда она уже готова была сказать это, то внезапно смутилась.
Граф закрыл дверь.
Затем он снял фрак со всеми знаками отличия и бросил его на стул.
Он стоял, глядя на Хариту.
– Моя жена! – тихо вымолвил он.
– Это… действительно… так? – спросила Харита. – О…
Дорогой Дэрол, я… так боюсь, что это… лишь сон!
– Я чувствую то же самое, – сказал граф. – Я искал тебя и ждал тебя, но думал, что никогда не найду.
Прежде чем она успела ответить, он уже целовал ее.
А затем невозможно было ни думать, ни говорить, ощущая лишь восторг и чудо любви.
Долгое время спустя Харита шептала, уткнувшись в плечо графа:
– Я люблю тебя… и теперь я знаю, что такое… быть настолько… счастливой, что нет… слов… чтобы выразить это.
– Я ощущаю то же самое, – ответил граф. – Мне трудно даже осознать, каким благословением было найти тебя.
Харита тихо рассмеялась.
– Это я нашла тебя, – возразила она, – когда ты был без сознания!
– Когда я открыл глаза и увидел тебя, стоящую рядом, – сказал граф, – то подумал, что ты – ангел, и я уже на Небесах!
– Могла ли я подумать… могла ли я даже просто предположить, что ты станешь моим… мужем? – произнесла она.
Вдруг она издала изумленное восклицание.
– Понимаешь ли ты, – сказала она, – что мы уже женаты, но – если, конечно, мой отчим не сказал тебе – ты не знаешь моего полного имени, а я не знаю твоего!
Граф улыбнулся.
– Я все думал, когда ты спросишь меня об этом.
– Все… произошло… так быстро, – сказала Харита, – а няня называет тебя просто «господин Дэрол». Поэтому, наверное, я и… забыла, что у тебя должна быть… фамилия.
– Может, назовешь мне твою сначала? – предложил граф. – Между прочим, завтра «надо вписать наши фамилии в приходскую книгу на случай, если твой отчим или иные пронырливые люди захотят заглянуть туда.
– Твой викарий не настаивал на этом сегодня, – заметила Харита.
– Я пообещал, что мы сделаем это завтра, – объяснил граф, – и поскольку он – мой личный капеллан, он согласился.
Харита, широко раскрыв глаза от удивления, повторила:
– Твой личный капеллан?
– Да, – ответил граф. – Мы венчались в частной часовне приората – дома, в котором я живу.
В наступившей тишине Харита пыталась осознать это.
Затем она нерешительно спросила:
– Значит… ты… не живешь… здесь?
– Голубиный Коттедж принадлежит мне, но им пользуются мои родственники. Я надеюсь, однако, дорогая, что ты полюбишь мой настоящий дом так же, как люблю его я.
Он почувствовал, как Харита к нему подвинулась чуть, как будто испугавшись чего-то.
Она произнесла:
– Я… я думала, что ты… беден… что мы будем:., жить здесь… и я буду… заботиться о тебе.
– Тебе придется заботиться обо мне, где бы мы ни были, – сказал граф. – Я – граф Келвиндэйл, и Келвиндэйлеский приорат – один из старейших и самых прекрасных домов в графстве.
Вновь наступило молчание.
Наконец Харита сказала:
– М… может быть, тебе… следовало бы… жениться не на мне… а на какой-нибудь… знатной даме.
– Я женился на той, кого люблю всем сердцем, – сказал граф, – и для меня важней всего – верить, что она любит меня!
– О, я действительно люблю тебя… Люблю! – сказала Харита. – Но, любимый, а вдруг – поскольку… ты такой… известный – я подведу тебя, не оправдав твоих ожиданий, и ты… раскаешься, что не женился… на ком-либо другом?
Граф рассмеялся, и в смехе этом слышалась нежность.
– Ты удивительно скромна, – сказал он. – Я никогда, Харита – и говорю это от всего сердца, – никогда не видел женщину более прелестную, чем ты, и никто не мог бы сделать меня столь счастливым, каким сделала ты, став моею навечно.
– Это… действительно… правда?
– Я клянусь тебе всем, что свято для меня, что это – правда, – ответил граф, – и, дорогая, ты сама говорила, что дом держится не на кирпичах и глине, а на любви!
44 
