очень нудно 
39 
– Можешь не сомневаться! – мрачно произнес Бессонов. Он все еще злился.
– Ну, спасибо! Ищи. Только чтобы все – под контролем. Если он скурвился, реально, мы все виноваты. И наше счастье, что все вскрылось. Такой нас всех слить мог. Кстати, где он?
– Я его за хлебаловским особняком следить поставил, – сказал Бессонов. – О том, что мы снялись и куда снялись, он еще не знает… Надеюсь, что не знает. Его «наружка» Куркова держит. Надеюсь, не лопухнутся. Ты успокоился, Ленечка? Контроль нормальный?
– Жизнь покажет.
– Нашим ты всем сказал? – спросил Уж.
– Всем, кроме Салавата. Салаватик может лицо не удержать.
Уж кивнул.
– Гасить его сейчас нельзя, – сказал он. – И не потому, что ты, Женя, в сомнениях. Я тебя понимаю, но это твое личное. У меня сомнений нет, потому что я давно к нему приглядывался, но это опять-таки – мое личное. А доказательства нужны не столько для тебя, сколько для Сурьина. Сурьин нам нужен. Правильно Лешка сказал: с ним у нас совсем другой масштаб получается. Так что будем ждать, пока Хлебалов выйдет на контакт с нашим крысенком. И постараемся, чтобы сурьинские это увидели. Может, перевербовать его? Хотя нет, вряд ли… Но гасить – в последнюю очередь. Это не главная задача. Главная – использовать ситуацию в наших интересах. Так?
– Нет, Ужик, не так, – Бессонов качнул головой. – Главная – загасить Хлебалку.
– А надо? – спросил Ленечка.
– Что – надо? – ощетинился Бессонов.
– Надо именно нам его убивать? Если так дальше пойдет, его и без нас схавают. Он же всех против себя поднял: Медведя, Сурьина, государство… Ему на воле, может, неделю ходить осталось. А потом его или посадят, или просто мочканут.
– Нет уж! – заявил Бессонов. – Я сам, лично, хочу ему шею свернуть! Вот этими руками! А ты – уже нет? Забыл, кто на твоего батьку донос написал? Забыл, как тебя из института выперли?
– Спокойно! – вмешался Уж. – Не о том говорим. Наша задача сейчас не шкуру Хлебалова делить, а думать, как нам заполучить Сурьина в союзники, а значит – как нам проникнуть в Праздничное.
– Нам! – сказал Бессонов. – Нам, а не тебе. Тебе еще долго от драчек воздерживаться придется. А вот мозги у тебя – получше наших, так что думай, Ужик, думай. Тем более, и девочка твоя…
– Почему моя?
– Ну не моя же! У твоей постельки сидела, печалясь, грабку твою душегубскую пальчиками гладила… Ты только посмотри на него, Ленечка: Ужик наш – покраснел! Глазам не верю!
– Да пошел ты…
– Вот! – удовлетворенно произнес Бессонов. – Слова настоящего мужчины. И без шуток, давай, Ужик, шевели извилинами, как нам твою девушку вытащить.
– А ты, случаем, не забыл, что она теперь чужая жена? – осведомился Уж.
– Какие пустяки! – Бессонов ухмыльнулся. – Сегодня жена, завтра вдова…
Они замолчали. За стеной негромко пощелкивали клавиши. Алексей Шелехов работал…
Юматов позвонил Сурьину утром следующего дня. Ответил Курков.
– Чего надо?
– Долг, – вежливо произнес Ефим Асланович. – Один миллион. Вы передали господину Сурьину мое напоминание?
– Нет! – буркнул Курков. – Не имел физической возможности.
– А когда будете иметь?
– Никогда!
– Не стоит так со мной разговаривать, – по-прежнему вежливо проговорил Юматов. – Вы уверены, что ваш шеф одобрил бы ваше поведение?
– А ему насрать! – рявкнул Курков.
– Вы уверены?
– Уверен! Ему теперь на все насрать! Умер он, понятно!
Глава двадцать вторая
– Останови здесь, – попросил Алексей, когда джип пересек площадь Революции, свернул на Цветочный бульвар и медленно, внутри плотного потока, пополз вверх по заставленной машинами двухрядке мимо кафе, бутиков и респектабельных офисов.
– Зачем? – спросил Ленечка.
– Хочу прогуляться. До встречи еще полчаса.
– Уверен, что выбрал подходящее место? – осведомился Ленечка.
– Останови!
Ленечка, всем своим видом выражая недовольство, тем не менее помигал поворотником и втиснул джип между двумя иномарками, аккурат напротив выезда со двора.
Летняя жара моментально обволокла Шелехова, едва он покинул продуваемый кондиционером салон. У Алеши не было конкретной цели, просто хотелось прогуляться. Почувствовать себя обычным человеком среди обычных людей.
Проходившие мимо девушки с мороженым, в юбках и топиках, размерами немногим превышающими купальные костюмы, поглядели на Алексея с большим интересом, правда, скорее всего привлек их не столько он сам, сколько машина, которую он покинул.
39 
