47 
– Возможно. Но только эту булочку что-то еще никто съесть не пытался.
Я бравурно заявила:
– А вот это мы сейчас проверим. Пошли?
– Сейчас. – Шура вытащила из шкафчика комплект запасных ключей.
Я удивилась.
– А это еще зачем?
Немного помявшись, она уточнила:
– На всякий случай. Если вдруг нам обратно придется возвращаться порознь.
Мне это было непривычно, но, решив привыкать к роли разведенной, не стесненной условностями дамочки, я взяла ключи и бросила их в сумочку.
Золовка еще пару минут повертелась перед зеркалом, проверяя свой наряд, состоявший из длинной тяжелой изумрудной юбки и пестрой кофточки с кокетливым галстучком из такого же материала, что и юбка.
– Да бросай ты себя разглядывать, Шура! Выглядишь ты стильно, не волнуйся. И вообще хороша до безобразия.
Тихо бормоча продолжение:
– А так же во время безобразия, и после безобразия… – она закрыла квартиру, и мы дружно пошагали в итальянский ресторан.
Время было вечернее, но всё равно наши наряды в этой, далеко не гламурной части города вызывали живой интерес. Но ничего особо обидного нам, к счастью, сказано не было, и мы с нерастраченным энтузиазмом подошли к довольно скоромной вывеске семейного итальянского ресторанчика.
Суетливый швейцар из подрабатывающих пенсионеров с недоброй усмешкой посмотрел на нас, явно приняв за искательниц приключений, в чем нисколько не ошибся. Но внутрь пропустил, и я иронично прошептала спутнице:
– Ага, мы с тобой прошли фейс-контроль, значит, мы приличные люди!
С легкой укоризной посмотрев на меня, она негромко подколола:
– Конечно! А ты что, сомневалась?
В последнее время я во всем сомневалась, поэтому лишь негромко фыркнула в ответ. Поживем – увидим…
Зал был не очень большим, оформленным в средиземном духе: много зелени и терракоты. Мы с Шурой самостоятельно заняли понравившийся нам столик. К моему удивлению, подошедший официант сгонять нас с него не стал, а любезно поздоровался и положил перед нами меню в тисненных кожаных корочках. Я подтолкнула их к Шуре.
– Выбери сама, мне, честно говоря, всё равно.
Я вовсе не кокетничала. В отличие от золовки с ее явными признаками булимии, у меня был другой бзик, я не могла есть в годины испытаний. Зато много спала. Видимо, мой организм именно таким образом боролся с излишками вырабатываемого им самим адреналина.
Внимательнейшим образом изучив меню от корки до корки, Шура, чуть закатив глаза, принялась что-то подсчитывать в уме. Догадавшись, что она прикидывает достаточность своей наличности, поспешила ее успокоить:
– Чур, расходы пополам!
Она попыталась воспротивиться:
– Но ты же моя гостья!
На что я недвусмысленно заявила:
– Я родственница, а это совершенно другое дело. Так что всё – пополам!
Не совсем поняв, чем родственники отличаются от гостей, Шура тем не менее принялась перечислять выбранные блюда подошедшему к нам официанту. Когда, с парижским прононсом выговорив почти все французские названия, имеющиеся в меню, она остановилась на двух порциях французского коньяка, я поняла, что вечер в Париже продолжается.
Начали мы с салата с артишоками. Вкус, как говаривал Райкин, специфический. Не отравившись, мы двинулись дальше, к суп-крему из тыквы. Он мне понравился. Легкий и приятный. Потом нам принесли цесарку с трюфелями, и мне аж жарко стало.
Что это мы сегодня празднуем? Не иначе как Шура решила спустить зараз всю свою месячную зарплату, чтобы потом сесть на вынужденную диету и хоть таким макаром похудеть. Что ж, в этом был свой резон, и я постаралась соответствовать ее легкомысленному настроению, глуповато хихикая над рассказываемыми ею старыми анекдотами.
После цесарки в ход пошла тяжелая артиллерия – французский шербет в шампанском. Я возблагодарила администрацию этого ресторана за маленькие порции, которые поначалу, как нормальной русской женщине, мне показались уж очень маленькими.
Оказалось, это очень дальновидный ход, учитывающий национальный менталитет. Но вовремя попробовать этот самый шербет мне не довелось. Ко мне подошел молодой мужчина, скорее даже парень, и пригласил на танец.
Я бы с удовольствием отказалась, но Шура посмотрела на меня таким требовательным взором, что я послушно пошла с ним на танцпол, не понимая, зачем я это делаю. Похоже, это у Абрамовых семейное – они мной беззастенчиво командуют, а я не могу воспротивиться.
Пока я раздумывала над странностями собственного поведения, партнер мне что-то проговорил. Спохватившись, я нелепо переспросила:
47 
