очень нудно 
80 
Я встал, совсем забыв, что у меня на брюках даже еще не подсохла кровь Стефана, а рукав рубашки, жилет и плащ насквозь пропитаны моей собственной. Равнодушный к призывам Аркадия, звучавшим у меня в ушах и в мозгу, я шагнул в направлении трона. Правой рукой я сорвал с шеи распятие. Крест раскачивался на цепочке. Оставалось лишь разжать пальцы. Я чувствовал себя девственницей, готовой уступить соблазнителю и на мгновение остановившейся у последней черты, откуда еще можно повернуть назад. Крест оставался единственной преградой, за которой меня терпеливо ждал Влад, удивленный и завороженный таким поворотом событий.
Ничто не могло пробиться сквозь мою блаженную дремоту, помешать мне отшвырнуть крест и послушно застыть перед троном: ни крики Аркадия, ни то, что он в отчаянии встал на моем пути, ни даже труп несчастного Стефана. Ничто, кроме до боли знакомого голоса. В соседнем помещении захныкал мой сын. Вскоре оттуда появилась Жужанна с моим ангелочком на руках.
Она остановилась на пороге. Увидев меня, малыш – мое сокровище – весь просиял. Ян был цел и невредим. Хныканье оказалось обычным капризом здорового ребенка. На его круглых щечках играл свежий румянец. Только сейчас я понял, насколько сильно тосковал по моему маленькому сыну. Появление Яна вывело меня из ступора – ко мне вернулась и душевная, и телесная боль, но теперь им противостояла ошеломляющая радость.
Зажав крест в ладони, я протянул руки к малышу и позвал его по имени. Ян звонко засмеялся (каким бальзамом пролился его смех на мое истерзанное сердце!) и тоже потянулся ко мне.
– Папа! Папа! Летать! Летать! – закричал он.
Я кинулся было к нему, но Аркадий вновь оказался у меня на пути. Его лицо пылало диким гневом, совсем как у Влада. Однако ярость его была направлена не на меня, а на прекрасную вампиршу.
– Жужанна! Как ты могла столь мерзостно предать меня? Ты, моя родная сестра?
Я не понимал, почему Аркадий не пускает меня к сыну. Я несколько раз пытался его обойти, но он снова и снова оказывался передо мной. При этом он еще успевал осыпать упреками свою сестру:
– Почему ты предала меня? Каким же бессердечным чудовищем ты стала, Жужа, если способна на такое! Да ты и в самом деле просто его шлюха, готовая выполнять любые приказы своего повелителя!
Мой малыш сумел выскользнуть из рук Жужанны и упал на пол. Обычно такие падения заканчивались громким ревом, но сейчас Ян молча и с каким-то недетским проворством вскочил на ноги.
Лицо Жужанны покраснело от гнева, по ее щекам потекли крупные злые слезы. Я ожидал, что она накинется на брата. Но нет, Жужанна предпочитала бить словами.
– А в кого превратился ты, Каша? – с неистовством прошипела она, превращая каждое слово в удар хлыста. – Уж не хочешь ли ты сказать, что все эти годы оставался благородным и незапятнанным? Скольких убил ты, корча из себя мученика и лелея мечту об отмщении? Только ли ради спасения сына ты продлевал свое существование, высасывая их кровь? Или тебя тоже притягивает и возбуждает странная жизнь, на которую мы обречены?Если нет, тогда что мешает тебе отправиться в ад и наслаждаться вечными муками?
Обвинения Жужанны достигли своей цели. Аркадий оторопело застыл. Его замешательство продолжалось считанные секунды, но я успел обойти его и с раскинутыми руками устремился к моему малышу, радостно вопившему:
– Папа, летать!
– Конечно, мой ангелочек, – не помня себя от счастья, ответил я.
Я начисто позабыл, где мы с ним находимся и кто нас окружает. Мною полностью завладело одно-единственное желание – подхватить сына на руки и доставить ему удовольствие, отправив в «полет». Я ждал, что Ян побежит мне навстречу, но вместо этого малыш подпрыгнул и с невероятной скоростью полетел по воздуху.
– Папа! Ян летает!
Подлетев ко мне, малыш завис в воздухе. Его золотистые кудри находились совсем рядом с моими протянутыми руками. Я попытался его поймать, но Ян взмыл вверх, и счастливая детская улыбка сменилась отвратительной гримасой.
У меня упало сердце. Я смотрел на малыша, застыв не от гипнотического блеска его голубых глаз, цвет которых он унаследовал от бабушки, а от ужаса. Умом я уже понимал, в кого он превратился, но все равно отказывался верить. Не опуская руки, сжимавшей распятие, я закрыл глаза, инстинктивно чувствуя опасность невинного детского взгляда. В мозгу зазвучали слова Аркадия:
"Абрахам, нам его не спасти. Он потерян. Мы должны немедленно выбираться отсюда".
80 
