очень нудно 
33 
– И что это? – спросил Ванзаров.
– Разве не понимаете? – в голосе Екатерины Павловны появились жалобные нотки.
– Искренно говорю вам: нет.
– Знак смерти. Я обречена.
– Что-то вроде «черной метки» у пиратов?
– Это кажется забавным?
– Вовсе нет. Но должен понять, из чего сделан такой устрашающий вывод. Лично я вижу только розу и две загогулины. Почему они угрожают вашей жизни?
– Я это чувствую.
– И только? В таком случае, позвольте откланяться, – Ванзаров встал. – Жду вас завтра в участке.
– Куда вы? – поразилась Делье.
– Не хочу тратить время, когда меня пытаются водить за нос. Прощайте...
– Постойте! – почти приказала Екатерина. – Что вы хотите знать?
Родион устроился в глубоком мягком кресле и несколько вызывающе закинул ногу на ногу.
– Я готов попробовать еще раз, если обещаете не увиливать.
Молчание дамы было красноречивей капитуляции с белым флагом.
– Начнем с простого, – сказал Ванзаров. – Как получили весточку?
– Подбросили.
– Подробно. Как, когда, где...
– Где-то около пяти, когда я ожидала ваш визит, в дверь позвонили. Когда дошла и открыла, там никого не было. Но на пороге лежало это...
– Прямо на коврике? – уточнил Родион.
– Аккуратно расправленная...
Квартира на втором этаже, положить бумажку, нажать звонок и скрыться – в этом нет ничего фантастичного. Но зачем она потом дежурила под дверью: убийца мог позвонить второй раз? Неужели не понимает такой простой логики. Или страх отбил у женщины умение думать? Все-таки, почему ее не прикончили сразу, а стали пугать. Есть в этом какая-то наивная путаница, как в детских прятках.
– Предполагаете, кто мог прислать метку? Может быть шутка?
– Среди наших друзей подобных шутников нет...
– Екатерина Павловна, вы держите в доме какие-нибудь яды?
– Быть может, горничная хранит крысиный, впрочем, я не знаю...
– Умеете обращаться с оружием?
– У мужа и ружья не имеется...
– Так почему же обрывок так напугал вас?
Госпожа Делье, видимо, собралась с силами, и сказала:
– За несколько дней до гибели Авроры мы обсуждали с ней разные причуды общих знакомых, как вдруг она спросила: «Что бы я стала делать, если бы узнала, что в нашем кругу есть убийца?». Я решила, что Аврора меня разыгрывает, как обычно, но она была настроена серьезно, и опять спросила: «Вдруг, человек, с которым ты дружна, например, близкая подруга, бываешь у нее и она бывает у тебя в доме, на самом деле, вынашивает замысел твоего убийства. И не ради какой-то пошлой материальной выгоды, а чтобы решить свою душевную проблему». Я спросила, намекает ли она на кого-то конкретно, но Аврора со смехом уверила, что это только теория, ее интересует мое мнение. Я сказала, что такая опасность будет портить жизнь, если о ней знаешь наверняка. А беспокоиться просто так, что кто-то из знакомых может строить планы убийства – глупо. Так и кирпича можно бояться. Чего доброго с ума сойдешь. Но Авроре это было мало, она стала настаивать. «Допустим, – сказала она, – ты знаешь, что угроза не шуточная, только не знаешь, кто твой убийца. Разве твоя скучная жизнь не приобретет новые волнующие краски? Разве каждая прожитая тобой минута не станет для тебя по-особому важной и удивительной? Не то ли испытывает приговоренный, которому отложили казнь: одновременно страх и радость?». Я сказала, что не хочу обсуждать подобные гнусности, мне уже страшно, а если она что-то знает, пусть выскажется напрямую. Но Аврора все обернула в шутку...
Родион терпеливо ждал продолжения, не одобряя и не понукая, словно предоставив даме возможность самой выбрать: быть ли искренной.
– А позавчера ... – Екатерина Павловна запнулась, но продолжила: – ... она показала мне клочок с розой и стрелками и со смехом сказала, что, быть может, это весть от ее тайного убийцы, который начал охоту и дает жертве шанс спастись. Я спросила: радует ли ее теперь каждая прожитая секунда. Аврора ответила: «Это восхитительное чувство: опасаться каждого, кто подходит близко. Захватывающая игра». Все это казалось розыгрышем. Но теперь... Когда я... Когда она...
Многие неясности обрели отчетливые очертания. Но возникала странная коллизия: допустим, убийца предупредил Аврору, чтобы она себе места не находила. Тогда получается, что госпожа Грановская знала значительно больше, чем сказала подруге. Иначе бы не предположила, что странное послание – «метка» от убийцы. И главное: зачем убийце два раза присылать одно и то же «письмо»: до и после убийства Грановской.
33 
