очень нудно 
28 
— Ильич, жив? — крикнул я из очень неудобного положения. Сзади замычали. Я выбрался через разбитое боковое окно и помог выбраться Троцкому.
— …ть! — вполне трезво выругался он. — В нас стреляли.
Я думал, он будет убиваться по машине, но он, видимо, свою жизнь оценил дороже. Его подтрясывало, он был бледен, и с большим кровоподтеком на лбу. Я порадовался, что не одел куртку: во-первых, она осталась цела, рубашку залила кровь, во-вторых, я бы так просто не выбрался в окно в толстенном одеянии.
— Это покушение, — мрачно заявил Ильич.
Интересно, на кого. Погоня со стрельбой никак не вписывалась в размеренную жизнь школьного учителя. Хорошо, что стреляли не из Калаша, иначе шансов было бы гораздо меньше.
— А как мы тут оказались? — Ильич растерянно огляделся. Мы стояли в чистом поле, припорошенном снегом, метрах в ста от трассы. Из салона по прежнему гремела музыка.
— Так вы же меня попросили машину прогнать, посмотреть на скорости, — соврал я.
— А… — он все-таки был в шоке и плохо соображал.
И тут случилось то, чего я меньше всего хотел. Нас с трассы заметила патрульная машина, хотя было темно. Все-таки, первым делом нужно было вырубить приемник и фары, которые чудом выдержали такой перелет. А, может, кто-то увидел нашу мертвую петлю и вызвал гаишников по мобильному.
Милицейский газик с надписью ДПС включил сирену и довольно лихо по бездорожью подлетел к месту нашего приземления.
— Пострадавшие есть? — вывалился из двери усатый капитан. Кроме него и водителя, в машине маячил какой-то юнец без формы. Теперь моя судьба зависела от того, захочет ли Ильич признать себя пострадавшим.
— Нет! — заорал он. — Все целы, командир! Подрезал козел один. — Ильич быстро зашарил по карманам. Я старался держаться вне света фар.
— Алкоголь? — грозно рявкнул усатый. Его можно было понять. Наша машина лежала на крыше, словно подстреленный жеребец вверх копытами. Музыка орала во всю мощь навороченной сабвуфером системы, а запах водки не перебивал даже легкий сибирский морозец.
— Вот жопа. Всю водку разбили. Шесть бутылок! У дочки свадьба, — пожаловался бездетный Ильич. Он, наконец, нашел, что искал и протянул капитану ассигнации таких достоинств, что усы у того поползли резко вверх, и автоматически включился задний ход. У него пропала охота осматривать место проишествия и составлять протокол.
— Батяня, — заботливо спросил он уже из Газика, — тебе точно «скорую» не вызвать?
— Не, — Ильич жестом царька отпустил законника. — Вот жопа. Всю водку разбил. Шесть бутылок.
— Давай тачку перевернем, на трассу вытащим, — заботился капитан из своей машины.
— Хер с ней, с тачкой. Ты ее не видел. Не видел?
Газик аж затрясся, так они с водилой замотали отрицательно головами. Только юнец не дернулся в угодливом экстазе.
— Тогда давай перевернем и вытащим, — распорядился Ильич.
Полная луна осветила трогательную картинку. Менты перевернули нашу тачку, нашли у себя трос и отбуксировали нас до трассы. Я всегда говорил, что прочная веревка — самая главная запчасть для любой машины. Отчалили менты очень довольные.
Я повернул ключ зажигания и с удивлением обнаружил, что наш RAV завелся. Несмотря на выбитые стекла и крышу блином, можно, пригнувшись, доехать своим ходом. О чем я и сообщил Ильичу. Мы поехали тихонечко, что-то скрежетало в подвеске, бренчало, руль било, зато фары светили как прежде. Как назло, посыпалась мелкая снежная крупа, и мне припомнилась нетленка Елизара Мальцева:
- А теперь до стойла
- Сквозь метель и муть
- Хоть чуть-чуть пристойно
- Мне бы дотянуть.
Не самые плохие стихи. Когда прочувствуешь.
— Мне не понравился этот тип на заднем сиденье, — сообщил я Ильичу.
— Петя! — с пьяной назидательностью откликнулся Ильич, — Я им дал столько, что хватит всем. Всем.
На том и порешили. Дома я помог Ильичу раздеться и уложил на диван. Я обработал его рану на лбу, видимо, у него все-таки был хороший сотряс, потому что его затошнило, и он попросил тазик. Я осмотрел свою царапину на плече, она оказалась ерундовой, но крови было много, она залила рубашку и штаны, поэтому я быстро постирал одежду и сообщил Ильичу, что остаюсь у него ночевать. Тот, держась за голову, повторил мучавший его весь день вопрос:
— Петька, а ты за что сидел?
— Я еще не сидел, — честно признался я.
28 
