67 
Я побродила еще по магазинам, купила серебряные тени и помаду стального оттенка. Когда я стояла у кассы и рылась в кошельке, из открытой сумки вдруг раздалась пятая симфония Бетховена. От неожиданности я вздрогнула, но вспомнила, что это мобильник Сазона. На дисплее высветился длинный номер.
— Алло! — я решила, что звонят ребята, которые задолжали Сазону.
— Есть контакт! — закричала трубка голосом Сазона.
— С подводной лодкой! — не удержалась я.
— Ты с поддельной водкой? Доча, не бери говно! Хочешь выпить, приходи, у меня коньяк есть! Я теперь опять красивый, мобилу новую купил! У тебя номер высветился?
Я подумала, что ему услышится, если я скажу «высветился».
— Да!
— Я же тебе утром дал, зачем тебе второй?
— Тьфу! — заорала я в лицо удивленной кассирше и она стала вторым человеком за день, который, глядя на меня, покрутил пальцем у виска.
Вопрос платья меня все же беспокоил, и мне показалось, что я придумала как его решить. Я зашла в магазин «Ткани», и купила кусок черного шелка. Если им умело обмотаться, никому в голову не придет, что это не супердорогая шмотка.
В порядок я привела себя в бабкином домишке, перед маленьким старым зеркалом. Я обмотала шелк вокруг тела, пропустив его под мышками и оставив голыми плечи. Была бы у меня грудь, я опустила бы ткань пониже, но с тем что есть, придется завораживать взоры голыми ключицами и длинной шеей. Волосы я зачесала назад, а макияж сделала в серебристой гамме, в тон обуви и сумки. Оставшись довольна собой как дизайнером, я решила, что если бы имела такие деньги, как Карина, то тоже бы справилась с предприятием в сфере моды. Бабка, увидев меня при параде, сделала неумелый комплимент:
— Ой, ты как в телевизоре! Только локти поцарапаны.
— Бабуля, а как тебя зовут? — решила я выяснить наконец ее имя.
— Муза, — заулыбалась бабка. Ну что ж, зато не забуду. Бабку зовут так же, как издательство, которое печатает стихи Мальцева. Буду звать ее баба Муза. Я объяснила ей, что нашла в городе родственника и теперь буду у него иногда гостить. Муза пожаловалась, что у Таньки блохи, и я пообещала с ними бороться. Потом я вызвала такси и поехала на светский раут.
* * *
Как я успела разузнать у Гарика, Карина после смерти Грача развела бурную деятельность. Но заниматься бензоколонками она не захотела. Свой бизнес богатая вдова решила вести в области модной одежды. Сначала она открыла свое швейное предприятие, где ваяли остромодные и недешевые вещички. Потом открыла сеть магазинов одежды, обозвав их своим именем. Идея не просто демонстрировать модели, как в обычных домах моды, а делать из этого спектакли, тоже принадлежала ей. Она переманила к себе в команду не только самых перспективных модельеров, но и двух сильнейших режиссеров городского драматического театра. Более того, она умудрилась выкупить у города старое и довольно ветхое здание драмтеатра в самом центре. Драмтеатр без режиссеров и без помещения скончался, и актеры носились по городу в поисках новой работы. Кому-то повезло найти ее на радио, кому-то на телевидении, кто-то пристроился в детский кукольный театр, а самым красивым и молодым актрисам посчастливилось остаться в штате теперь уже нового театра моды «Карина». Не стоит говорить, что старое здание за два месяца было отремонтировано так, что стало достопримечательностью города. Не стоит говорить, что чтобы проделать такие штучки нужно иметь не только деньги, но и связи на уровне властей города. Или любовников на том же уровне. Как поведал Гарик, по слухам, в постели Карины вот уже два месяца, почти открыто, развлекался мэр города Владимир Вороновский. Именно поэтому Карине удавались самые сумасбродные проекты, и если бы она захотела, то выкупила бы у города даже исторические памятники.
Когда я подъехала к театру, уже почти стемнело. Но иллюминация вокруг роскошного двухэтажного здания с балюстрадами и колоннами было такая, что наступившие сумерки остались уделом тех, кто жил за городом. У театра припарковалось столько самых разных машин, что мероприятие больше смахивало на открытие автосалона. Жалко, что мой старичок в ремонте, а то я бы тут произвела фурор.
Я расплатилась с таксистом и зашла в театр. Гремела музыка, а длинный фуршетный стол, тянувшийся по всему периметру фойе стремительно опустошался по мере ценности продуктов. Сначала исчезли бутерброды с икрой и осетриной, испарилось шампанское и шоколадные конфеты. Потом настала очередь колбасы и сыра, которые мои коллеги журналисты жадно сдергивали с кусочков хлеба. За считанные минуты хорошо сервированный стол превратился в место жестокого побоища, с разбросанной одноразовой посудой, мятыми салфетками и перевернутыми бутылками. Забегали официанты, спешно наводя порядок перед заработавшими телевизионными камерами.
67 
