64 
Было раннее утро, и даже самые дисциплинированные госслужащие пока не торопились на работу. Светлое, чистое небо опять предвещало ясный и теплый день. Одна и та же, пусть и хорошая погода, вносила почему-то элемент рутины даже в мои нескучные дела. В Сибири, например, погода меняется раза три в день. И это добавляет экстрима даже в самую размеренную жизнь. Есль утром выйти на работу в босоножках, а вечером вернуться в них по снегу — это бодрит и настраивает на творческий лад. Здесь же хочется только есть, спать и греться на солнце.
Я завела «горбатого» всего лишь с третьей попытки. Он попыхтел, похрюкал, и мы поехали.
«Самый беспроблемный старичок» — только я так подумала, как он заглох. Я проехала метров сто и встала на повороте на главную дорогу. По привычке открыв впереди капот, я испуганно отшатнулась, увидев там ржавое ведро и побежала назад искать у машины ее дряхлые внутренности. Я мало что понимаю в движке, но все равно добросовестно проделала все действия заядлого автомобилиста: потрогала какие-то проводки, похмурилась на аккумулятор; уперев руки в боки, попинала колеса, протерла стекла и фары. Горбатый не заводился.
— Поспешай! — услышала я до боли знакомый рев. — Поспешай!
Я оглянулась, и увидела как от подъезда галопирует Сазон, а за ним семенит Мальцев. Сазон на ходу вытащил из кармана неизменных камуфляжных штанов ключи, брякнула сигнализация, и дед прыгнул за руль… не старого Москвича, а темно-зеленого Патрола. Я протерла очки грязной тряпкой, которой терла фары «горбатого», но Патрол остался Патролом, а Сазон Сазоном. Мальцев, правда, устроился за рулем праворульной Тойоты, но впечатления это не испортило. Они меня не заметили: со двора было два выезда, и деды рванули в противоположный от меня.
Сазон сорвался с места первый, Мальцев стартанул не так эффектно. Сазон, не притормозив, вылетел на главную дорогу, Мальцев подкрался к повороту с дисциплинированно включенным поворотником и аккуратно вырулил вслед за Сазоном. Я все терла и терла тряпкой то очки, то фары, то фары, то очки. Я хотела крикнуть им, чтобы дернули меня на буксире — глядишь, заведусь, или, может, дед подарит надоевший, устаревший джип. Но они скрылись раньше, чем я рот успела открыть. Я устала, испачкалась, и захотела поплакать. Я приехала разгадать одну загадку, а их оказалось две.
В ржавом ведре, которое стояло там, где у всех нормальных машин находится мотор, лежала веревка. Я взяла ее в правую руку, в левой зажала сто рублей, и вышла голосовать на дорогу. Но никаких машин не было. Город еще не проснулся. Я стояла как дура — одна, посреди пустой дороги, с веревкой и сотней в руках. Пролетел самолет, оставляя в небе белый след, по-осеннему громко закаркали вороны. Я порылась в сумке, заменила сто рублей на десять долларов, а веревку обмотала вокруг шеи. Мимо промчался раздолбанный грузовик, и чумазый водила, глядя на меня, повертел пальцем у виска. За свои же деньги демонстрирую чувство юмора, а меня не понимают. Опять захотелось поплакать.
Я сходила за ведром, и перевернув его, уселась на обочине, закурив с веревкой на шее. На третьей сигарете около меня затормозил красный Мерседес-кабриолет с откинутым верхом.
— Есть прикурить? — спросило создание из тех, кого принято считать «шикарной дамочкой». Она была такая безупречная, что невольно подумалось о мастерстве хирургов. Я кивнула и бросила ей в салон зажигалку. Она затянулась длинной, черной сигаретой, и тряхнув белокурой гривой, посоветовала:
— Лучше делать это при вечернем освещении.
— Что?
— Вешаться.
— Почему?
— Эффектнее. Еле различимый силуэт висящего в полумраке тела, откинутая голова. Утром лучше вскрывать вены. Кровь и первые лучи солнца — это романтично…
— Мне бы на буксир.
— Буксир?
— Ну да. Вот веревка.
— А ведро зачем?
— Посидеть. Стоять устала.
— Блин! А я тут распинаюсь! Цепляйся. Где твой автомобиль?
— Вон мой автомобиль, — ткнула я пальцем в заглохший на повороте «Запор».
— Странный какой-то, — она лихо развернулась и подъехала к «горбатому».
Через минуту роскошный Мерседес с потрясающей красоткой за рулем тащил меня на ржавом «Запорожце» по пустынной дороге, мимо бесконечного ряда пирамидальных тополей. Завидев нашу кавалькаду, редкие встречные машины визгливо тормозили, а одинокий гаишник от удивления выронил свой полосатый жезл. Даме нравилось такое внимание, и она время от времени делала всем ручкой. Я же, с паническим вниманием следила за тормозными фонарями ее машины, и очень старалась не перепутать тормоз с газом: веревка оказалась довольно короткой.
64 
