Лёгкий, ненавязчивый романчик 
270 
Джек посмотрел на Ульрику, потом его взгляд упал на стол и таблицу, лежащую на нем. Он произнес с выражением:
— Ну и дерьмо, Ульрика!
Нейл продолжал:
— Она нашла свое второе призвание. — Он подвинул к Джеку стул, на котором сидел ранее, и повторил: — Твоя очередь, Джек. Присаживайся.
— Хватит, Нейл, — сказала Ульрика. — Возвращайся в приемную, Джек. Нейл поддался своей предрасположенности к приступам ярости.
— Ну да, а Ульрика уже давно поддается своей предрасположенности к…
— Я сказала, хватит! — Пора было брать контроль в свои руки. Единственный способ сделать это — прибегнуть к власти, данной ей должностью, даже если в результате Нейл выполнит угрозу и поведает совету попечителей о ее отношениях с Гриффом. Она сказала, обращаясь к Нейлу и Джеку: — Если вы не хотите пополнить ряды безработных, то предлагаю вам немедленно вернуться к своим обязанностям.
— Эй! — запротестовал Джек. — Я ведь зашел только…
— Да, я знаю, — спокойно ответила ему Ульрика. — Мои слова в большей степени относились к Нейлу. И не забудь, что я сказала, Нейл: делай, что считаешь нужным, только откажись от адвоката.
— Сначала ты окажешься в аду.
— И что же ты такое скрываешь, что без помощи адвоката тебе не выпутаться?
Джек переводил взгляд с Ульрики на Нейла и обратно, наконец выругался: «Ни хрена себе!» — и оставил их выяснять отношения.
— Я этого не забуду, — такой была последняя фраза Нейла.
— Очень надеюсь, — парировала Ульрика.
Нката испытывал отвращение к ситуации, к тому, что он делал, и к самому себе, сидящему бок о бок с Хильером перед собранием вновь активизировавшихся журналистов. Только трагедия может с такой силой возбудить их интерес. Только трагедия с человеческим лицом может хотя бы на время заставить их с сочувствием отнестись к столичной полиции.
Он догадывался, что именно так рассуждает Хильер, который уже выступил с заявлением и теперь отвечает на вопросы из зала. Вот теперь пресса ведет себя так, как нужно, всем своим видом и поведением говорил помощник комиссара. Теперь они хорошенько подумают, прежде чем наброситься с упреками на полицию, ведь как раз сейчас в больнице жена одного из сотрудников полиции борется за свою жизнь.
Только она не борется за свою жизнь. Она вообще ни за что не борется, потому что ее больше нет.
Он сидел без движения. Он не прислушивался к тому, что говорят, но для Хильера это не имеет ровно никакого значения. Все, что от Нкаты требуется, — это сидеть с видом свирепого и готового броситься в бой воина. Большего никто и не просит. И Нката ненавидел себя за то, что исполняет требуемое.
Его уговорил Линли. Нката вывел его из кабинета помощника комиссара, обхватив суперинтенданта за плечи, и то объятие выражало не только настойчивое требование, но и преданность. В тот миг Нката осознал, что готов на все ради этого человека. И испугался, потому что уже долгие годы говорил себе, что единственно важным фактом в жизни является успех. Выполняй свою работу, а все остальное пусть течет мимо — как вода. Не обращай внимания на то, что думают другие, это не имеет значения. Имеет значение только то, что ты знаешь и кто ты такой.
Казалось, что Линли всегда понимал и принимал такую позицию Нкаты, хотя они ни разу не заговаривали о ней. И Линли понимал и принимал ее даже сейчас, в своем полубезумном от горя состоянии.
Нката вывел его из кабинета Хильера. Выходя, он услышал, как помощник комиссара снимает телефонную трубку. Скорее всего, Хильер собирался вызвать охранников, чтобы те выпроводили Линли из здания, поэтому Нката, по-прежнему обнимая Линли за плечи, направился в такое место, куда охрана не догадается заглянуть, — в библиотеку на двенадцатом этаже здания, откуда открываются панорамные виды на город и где всегда безлюдно и тихо. В этой тишине Линли рассказал Нкате самое худшее.
В обрушившейся на него трагедии было нечто еще более страшное, чем смерть жены. Худшее состояло в том, что от него хотели врачи.
Он рассказал об этом, уставив невидящий взгляд в окно.
— Аппараты могут поддерживать в ней дыхание еще много месяцев. Столько, сколько потребуется, чтобы произвести жизнеспособного… — Он замолчал. Потер ладонями глаза. Выглядел он кошмарно. Это такое расхожее выражение — выглядеть кошмарно, думал Нката, стоя рядом с Линли. Но суперинтендант не просто выглядит кошмарно, осознал он, а живет в кошмаре. — Не существует способа измерить вред, который нанесло мозгу младенца отсутствие кислорода. Но вред был нанесен. Врачи уверены на… сколько же? На девяносто пять процентов уверены в том, что нарушения будут, потому что Хелен слишком долго не дышала — двадцать минут или даже больше, и если это разрушило ее мозг, то вполне логично предположить, что…
270 
