20 
Линда совершенно отчетливо представила, что могло произойти в этом случае, и ее губы тронула легкая усмешка.
– Похоже, мои откровения здорово развеселили тебя, – обиженно пробормотал он, истолковав выражение лица Линды на свой лад.
– Вовсе нет. Смею тебя заверить, что мне вовсе не до веселья.
– Присядь рядом, Линда. Я хотел с тобой поговорить.
Она поколебалась, а потом все же присела на противоположный край дивана.
– Я хотел тебе сказать, что после того, что с тобой случилось, я как-то по-новому переосмыслил наши отношения. Думаю, для тебя не является секретом, что ты мне небезразлична… – Он как-то незаметно оказался совсем рядом и сжал ее ладони.
– Не надо, Джесси. Ничего не говори…
Она видела разочарование, отразившееся в его глазах, едва эти слова слетели с ее губ. Пальцы Джесси сжались чуть крепче, он потянулся к ней с явным намерением поцеловать, но Линда резко освободилась от его рук и поспешно вскочила.
Секунду назад она смотрела на его лицо, такое близкое и красивое, и вдруг поняла, что совершенно не испытывает к нему даже толики тех чувств, что неделей ранее. Тогда она была уверена в том, что почти влюблена в Джесси. Даже сейчас, разглядывая его предвзято и пристрастно, она не могла не восхититься его совершенной физической красотой. Волнистые волосы, падающие на воротничок легкой куртки, классические черты лица, бронзовый загар и самые голубые в мире глаза. Линда точно знала, что эта коричневая куртка скрывает такое же безупречное, холеное, тренированное тело с крепкими и прекрасно развитыми мускулами. Этакий образчик мужской идеальности. Если бы существовали конкурсы физического совершенства, то Джесси вполне мог бы победить в самом престижном из них. Но, к сожалению – или к счастью? – теперь она видела его слишком хорошо, словно с глаз внезапно упала пелена. Она обнаружила то, что до сей поры было почему-то от нее скрыто. Джесси стал прозрачным, как стекло, и то, что она открыла внутри него, Линде совсем не понравилось: самовлюбленный, эгоистичный и пустой тип.
Она отошла к низкому столику и нервно поправила вазу с цветами, установив ее точно по центру. Джесси выглядел слегка озадаченным.
– Что происходит, Лин? О чем ты сейчас думаешь?
– Так. – неопределенно проронила она. – Если честно, я до сих пор не могу поверить, что столько всего могло произойти со мной за такой короткий срок. Это словно случилось и одновременно не случилось… А то, что я едва не утонула… Этот кошмар кажется далеким и не правдоподобным, как полузабытый, ужасный сон.
Эта полуправда позволила Линде скрыть свои истинные мысли и заодно ответить на вопрос Джесси. И действительно, всего за неделю ее жизнь перевернулась с ног на голову, ее суждения изменились, а внутренний мир стал совершенно другим.
– Давай сходим сегодня куда-нибудь. Мне кажется, что тебе просто надо вернуть жизнь в привычное русло.
– Может быть, ты и прав, Джесси. Сходим, но только не сегодня. Я все еще не очень хорошо себя чувствую.
– Ну ладно, – тут же согласился он, легко поднялся с дивана и одарил ее своей самой ослепительной улыбкой. – Я позвоню тебе.
– Не надо, я сама позвоню.
– Только не заставляй меня ждать слишком долго, малыш.
Джесси направился к выходу, совершенно точно поняв, что ему пора. Хотя бы за это ему стоило сказать спасибо. Линда направилась вслед за ним. У дверей он остановился и повернулся к ней. Линда позволила ему чуть приобнять себя и коснуться поцелуем щеки.
– Пока, Линда.
– Пока, Джесси.
А потом он исчез, ступая мягко и бесшумно, как пантера. С чувством собственного превосходства над всеми остальными смертными и абсолютной уверенностью в своем совершенстве. Еще неделю назад это восхищало ее, а теперь лишь вызвало слабую усмешку.
Линда вернулась в гостиную и оглядела окружающую обстановку с таким ощущением, словно впервые находилась в этой комнате. Все эти дни с ней что-то происходило, медленно и неуклонно. То, что Джесси назвал «привычным руслом», теперь казалось ей пустым времяпрепровождением. Это был весьма опасный симптом, который грозил потерей душевного спокойствия.
Словно ее спокойная и размеренная жизнь вдруг внезапно затормозила, вздыбилась и столкнула Линду лбом с суровой реальностью. Ей всегда нравилось то, как она живет, ее дни были заполнены ничем не замутненными удовольствиями. Тем, чего она хотела и что выбирала для себя сама. Она жила беззаботно, бесхлопотно, порхая, как яркий легкий мотылек, предпочитая жить сегодняшним днем и сегодняшними удовольствиями.
20 
