Последние отзывы

  69  

– Хотел тебя спросить… Но можешь, конечно, и не отвечать… У тебя что, действительно роман с тапером?

– У меня два романа с тапером, понятно? – вдруг со злостью, непонятно откуда взявшейся, истерично взвизгнула она. – Послушайте, все вы, разве я задаю вам подобные вопросы? Разве я спрашиваю тебя, с кем ты сегодня проведешь ночь?

Или задаю бестактные вопросы Щукиной относительно ее интимных отношений с Чайкиным?..

– Извини, – Шубин пожал плечами, словно не понимая, откуда взялось ее раздражение, и собираясь даже обидеться на Юлю, но, в ту же минуту испытав нечто похожее на нежность к раскапризничавшемуся любимому ребенку, подошел к ней и чмокнул в щеку. – Извини.

А она стояла, оглушенная собственным поступком, и тоже не могла понять, что произошло, почему она набросилась на человека, который много сейчас для нее сделал.

– Да нет, это ты меня извини…

* * *

Обедали в частном кафе окрошкой и варениками с вишней. Сытость вызвала сонливость и апатию. Юля смотрела на сидящего перед ней, вспотевшего от жары и самого процесса еды Шубина и думала о том, что, может, ей и действительно выйти за него замуж. Но мысли о замужестве были ленивыми, медленно наплывая, они отступали, путаясь в сознании с раздумьями о Крымове. Безусловно, Шубин гораздо достойнее Крымова, но женщины дуры, рассуждала она, попивая прохладный яблочный сок и разглядывая гладко выбритое лицо Игоря, его какие-то усталые и грустные глаза. И хотя он был крепким мужчиной, привыкшим самостоятельно справляться со своими трудностями и не терпевшим жалости, все равно Юле хотелось его погладить по голове, поцеловать в щеку и сказать, что он очень хороший, что она даже по-своему любит его, что она бы и рада стать его женой или просто подругой, что было бы, безусловно, хорошо, но ведь она же предаст его в первый же день, стоит ей почувствовать тот сладостный миг, то охватывающее ее предчувствие наслаждения, которое возникает в ней каждую минуту, когда она видит Крымова…

– Я покупаю себе новую машину, – сказал Игорь, промокая салфеткой рот и откидываясь на спинку стула. – Хватит ездить на твоей или крымовской и ждать, когда воскреснет в мастерской моя… Так что скоро будем кататься с тобой, помнишь, как ты хотела?

А она действительно хотела покататься с ним наперегонки по ночному городу или лучше всего – за городом, когда никто не видит, никто не мешает…

– Лучше бы купил самолет, тогда бы мы полетали…

Они приехали в агентство в два часа.

– Это неслыханно! – встретила их Щукина полушутливым-полузавистливым голосом, очень хорошо знакомым и Юле, и Шубину. – Где это вас черти носили?

– Надечка, сядь и успокойся, – Шубин усадил откровенно разглядывающую Юлю Щукину в кресло, применив даже немного силы. – Во-первых, разве можно вот так встречать человека, который всю ночь провел за рулем и смертельно устал?…

– Это ты о Земцовой, что ли?

– Надя, да что с тобой происходит? Что это ты все на людей бросаешься?

– Видно было, что Шубин не на шутку рассердился. – Вместо тог чтобы напоить кофе и отчитаться о проделанной работе, ты ведешь себя просто отвратительно..

Чем тебе не угодила Земцова?

Юля, слушая все это, сама налила себе кофе и села в свободное кресло, с отсутствующим видом уставясь в окно. Терапия Шубина пошла прахом – настроение ухудшалось, хотелось все бросить, сесть на поезд, а еще лучше на самолет, и вернуться к маме. И всему виной эта скандалистка Щукина, которая несколько дней тому назад встала не с той ноги и до сих пор беспричинно бросается на людей.

– Как поживает Чайкин? – Юля повернулась и посмотрела Щукиной прямо в глаза, пытаясь увидеть в раскрасневшейся обозленной женщине прежнюю добрую, мягкую и уступчивую Надю. – Нормально… – Она шумно выдохнула, словно освобождаясь от какой-то внутренней тяжести, и вдруг разрыдалась.

«А ведь она беременна, – подумала Юля, – а мы, идиоты, ничего не замечаем!»

И словно ничего не произошло и Надя не встречала их раздраженным тоном.

Юля начала рассказывать Щукиной, глядя ей прямо в глаза, чем она занималась, начиная со вчерашнего дня, с тех пор как они с ней расстались, и кончая только что прошедшим обедом. Она говорила четко, образно, чтобы Щукина могла себе все это представить, осмыслить и понять.

И вдруг она увидела, как сквозь чужой и холодный взгляд пробивается тепло и тот свет, который она так ценила в Наде. Это было и сочувствие, и боль за чужую неудачу, и сострадание, и даже любовь…

  69