134 
– Ему нравился ваш шрам?
– Не то слово. Быть может, именно поэтому-то я и поостыла к нему. Я хотела, чтобы любили меня, Стеллу, хорошую девочку, а Миша любил, как мне тогда казалось, глупой, только мое тело. Шрам возбуждал его, а меня это просто бесило.
– Но почему? Что особенного он видел в этом шраме?
– Он считал, что шрам – это след перенесенной боли, что он украшает женщину и придает ей особый шарм. Шрам – шарм, – любил говорить он, обнимая меня и с упоением продолжая играть роль мужчины, который обнимает много повидавшую и много испытавшую в своей жизни женщину…
– Сколько же ему было тогда лет?
– Двадцать три или двадцать пять.
– Так он был совсем взрослый! А я-то думала, что он только что закончил школу.
– Нет, он как раз заканчивал аспирантуру. У него откуда-то появились деньги, какие-то помещения, склады, он что-то перепродавал… Но не это главное. Я любила Ноденя и не знала, как сказать ему о том, что я уже не девственница, что у меня был мужчина… Конечно, о ребенке я говорить не собиралась.
– И что же произошло?
– Произошла трагедия. Для меня, во всяком случае. Как-то в разговоре с Сашей он упомянул Бахраха. Я знала, что они дружат, и если меня что и интересовало в этом плане, так это желание как можно дольше скрывать от Саши наши с Мишей свидания.
– Но вы могли бы прекратить с ним отношения.
– Я уже не могла.
– Но почему?
– Да потому, что я снова ждала от него ребенка. Но узнала я об этом довольно поздно.
– Вы сказали, что произошла трагедия.
– Да. Я случайно от Ноденя узнала, что Бахрах женат. И давно, уже года полтора как. Что его жена – дочка директора маслозавода. Ее отца впоследствии посадили. Но самое главное, что у Миши был, оказывается, ребенок! А я ничего об этом не знала.
– Вы вышли замуж за Ноденя?
– Да. Сразу же, как только узнала об этом. И Миша, как ни странно, смирился с этим, хотя и продолжал встречаться со мной. Ты думаешь, наверное, что я совсем испорченная была? Просто в постели мне было интересно с Мишей, а в остальном – с Сашей. Так живут многие женщины.
– Вы родили ребенка?
– Да, Валеру.
– И как отреагировал на это Саша, ваш муж?
– Я сказала ему, что переспала с одноклассником, что много выпила и ничего не помню. И он, представляешь, проглотил эту байку. Но Бахрах знал, чей это сын, и почти все выходные проводил у нас дома, играя с ним. А потом уже они стали приезжать к нам со своей женой и сыном. Мы к тому времени построили дачу, и все собирались у нас…
– Вы ударили Романа Георгиевича за то, что он сказал вам, что Дмитрий ваш сын? – Юля нисколько не сомневалась в своих смелых предположениях.
– Да, – Стелла закрыла лицо руками. – И я узнала об этом только сегодня. Потому и напилась. Сначала разозлилась, набросилась на него, ведь получалось, что я всю жизнь по вине этой безмолвной скотины прожила в полном неведении…
– Но почему на вас это известие произвело такое впечатление? И при чем здесь Роман Георгиевич?
– Да потому, что он все знал и ничего мне не сказал.
– Он хранил чужой секрет.
– Но если это мой сын, значит, я имею право это знать.
– Как дальше складывались ваши отношения с Бахрахом?
– Мы дружили семьями, но постепенно я отдалилась от него. Он злился, преследовал меня, назначал встречи, однажды пытался залезть мне под платье прямо на даче, где были все…
– Он любил вас?
– Не знаю. Думаю, что он не мог простить себе, что я досталась его другу. Он некоторое время даже пил, но потом с ним что-то произошло. Он весь с головой ушел в работу. И, как это ни странно, развелся с женой. Она была странной особой, отказывалась от алиментов, которые ей приносили то Рома, то мой сын, Валера. Она стирала на чужих людей, представляешь? Дура. Отказываться от таких денег!
– Валера… Нодень.
– Миша сказал Дмитрию, что он утонул в Волге. На самом деле мы с ним уехали. Я в Москве случайно познакомилась с одним иностранцем, Патриком. Я влюбилась в него и уехала с ним в Америку. Вот и все!
– Патрик Франк?
– Нет, его фамилия была Круль. А Франк – это фамилия моего нынешнего мужа, Себастьяна. Но у нас свободный брак, он живет в Пенсильвании, а я – в Вашингтоне. А Валере вот, моему сыну, нравится жить в Москве.
– Как отнеслись к вашему решению выйти замуж за иностранца Бахрах и Нодень?
– Да плевать я хотела на них. Они делали деньги и вели себя по отношению ко мне как настоящие скоты. Русский мужик при деньгах – это такая мерзость. Нодень стал поднимать на меня руку, стал все чаще вспоминать, что Валера – не его сын. А Бахрах, расставшись с женой, пустился во все тяжкие… Они с Ноденем устраивали такие оргии, что неделями приходили в себя. И все это – от денег. От больших денег. Ведь Бахрах явно подставил своего тестя и был, я думаю, счастлив, когда того посадили. Он, кстати, и умер в тюрьме. Вот я и спросила себя как-то, а что это ты, Стеллочка, теряешься? И почему бы тебе не найти приличного мужчину, который не матерится, не напивается как свинья, не водит в дом девок, не швыряет тебе в лицо деньги вместо того, чтобы просто спокойно отдать их, не теряя при этом человеческого лица? И вот в один прекрасный день, в Москве, куда я отправилась по профсоюзной путевке, мне и встретился такой человек. Аккуратный и воспитанный. Он влюбился в меня. Водил в ресторан, покупал цветы. Потом мы расстались, но он присылал мне письма. Изредка мы встречались в Москве. А потом словно сама судьба улыбнулась мне: Ноденю понадобился развод. Ему нужно было открыть счет в банке на имя человека, которому он доверяет. И он выбрал, естественно, меня. Он же ничего не знал о Патрике. Мы очень быстро, за деньги, развелись, и на следующий день я уехала в Москву, откуда позвонила Патрику, и мы с ним назначили встречу.
134 
