Последние отзывы

  69  

Гел вошла в подъезд. Сняла с себя кофту, свернула ее и сунула под платье. Теперь она немного походила на беременную. А к беременным женщинам в обществе трепетное отношение. Попрошусь в туалет. Скажу, что пришла к соседке, а ее не оказалось дома.

Но на самом деле она позвонила именно к соседям. Дверь открыл молодой мужчина в купальном халате, босой, бородатый, с яблоком в руке.

– Это квартира Марины Смирновой? – спросила Гел, краснея. Ей почему-то стало стыдно за свой бутафорский живот. Она привыкла представать перед мужчинами совершенно в другом виде.

– Нет, это квартира не Марины Смирновой. Она живет через стенку.

– Извините…

– …точнее, жила…

– Как это… жила?

– Она умерла.

У Гел подкосились ноги.

– Вы ей кем приходитесь-то? – участливо-насмешливо спросил мужчина. – Подружкой?

– Да… Я приехала сюда, в Москву, из другого города. Хотела вот повидать.

– И давно вы ее не видели? – так получалось, что вопросы задавали ей, а не она.

– Давно… А что? Как она умерла? От чего?

– Она – наркоманка со стажем. Сдавала квартиру, а сама здесь же и жила. А квартиранты ее – сброд, я вам скажу, – такое здесь устраивали!

– И давно… она… так?

– Да примерно с полгода. Сначала тихо-мирно жила, я так думаю, работала. Симпатичная девушка, всегда хорошо одета. А потом к ней повадился один хмырь… Наверно, это он ее на иглу и посадил. И все это, – он усмехнулся, – происходило прямо на моих глазах.

Гел почему-то подумалось, что Марина Смирнова была любовницей своего словоохотливого соседа. Но все это строилось исключительно на ее интуиции.

– И кто же ее хоронил?

– Не знаю. По-моему, никто. Во всяком случае, никаких похорон я не видел.

– А как же вы сами узнали, что она умерла?

– Приходил участковый, задавал вопросы. Он и сказал.

Марину Смирнову убили. Как убили Катю Уткину и Гамлета. И передозировка – это лишь способ. Возможно, ее кто-то предварительно посадил на иглу. Но кто? И разве не проще было ее убить без трат на наркотики? Самоубийство? Убийство?

Гел спустилась по лестнице, вышла во двор и села на скамейку. Страх навалился на нее холодным черным облаком, и все вокруг в один миг изменилось, приобрело мрачные краски.

Однако надо было что-то предпринимать, действовать. Она же не могла уйти, так и не наведавшись в квартиру Смирновой. И Гел решила вернуться. Она поднялась и позвонила в дверь. И когда послышались звуки шагов, ее пробила дрожь. Она вдруг представила себе, что сейчас распахнется дверь, и она увидит красивую девушку – очередную жертву Бахраха – живую и невредимую. И это будет, конечно, Марина Смирнова.

Дверь квартиры Марины Смирновой распахнулась, и на пороге появилась высокая крупная молодая женщина, лет двадцати пяти, в махровом халате, с младенцем на руках.

– Я вас слушаю, – сказала она тоном человека, уставшего от частых посещений неприятных ей людей и вынужденная все же открывать им дверь. – Что еще? Вы кто и что вам надо?

– А вы кто? – смерила ее взглядом Гел. – И что вы делаете в квартире моей сестры?

– Этой наркоманки, которая загнулась? Квартира стояла пустая, и я, мать-одиночка с тремя детьми, поселилась сюда. Дальше что? Будете претендовать на жилье? Доказывать свое право на эту квартиру?

Гел хотела было шагнуть в квартиру, она уже занесла ногу, как получила сильный удар ногой по щиколотке, после чего ее оттолкнули и тут же захлопнули дверь перед самым ее носом. Раздался детский плач и отборная матерная ругань. Она слышала и знала, как в Москве, да и не только, в случайно освободившиеся или пока еще никому не принадлежащие квартиры самовольно, находясь на грани отчаяния, вселяются многодетные семьи, и понимала, что эта женщина с ребенком на руках обосновалась здесь прочно и надолго. И никто не посмеет выселить на улицу женщину с маленькими детьми (Гел почему-то сразу поверила, что помимо того малыша, которого держала у груди женщина, в квартире находятся еще дети, иначе эта особа не вела бы себя так нахально и решительно). Но Гел надо было во что бы то ни стало войти в квартиру, чтобы попытаться найти письмо. Пресловутый желтый конверт.

Она снова позвонила.

– Откройте. Марина должна была оставить мне письмо. Желтый конверт… Откройте!

И не успела она договорить, как дверь распахнулась, и в нее полетело что-то темное и мягкое. Это был пластиковый пакет, который черной птицей плавно опустился на лестничную площадку. Гел подняла его, открыла и достала оттуда… желтый конверт. Точно такой же, какие раздавал Бахрах своим подопечным. Фотографии не было, да и конверт был вскрыт. Гел достала из разорванного конверта листок и прочла на нем: «Ольга Белоконь. Клуб „Чайка“».

  69