очень нудно 
55 
Но Маша не успела ответить. Они услышали громкие и быстро приближающиеся шаги. Кто-то бежал по лестнице, так что гул стоял на весь подъезд.
– К лифту, быстро… Это за тобой! – Анна нажала на кнопку лифта, он, на их счастье, раскрылся, они успели в него заскочить, и последнее, что увидела Анна перед тем, как створки закрылись, это огромного парня, бросившегося к лифту. Кабинка плавно опускалась вниз, а парень колотил в двери лифта и что-то кричал.
– Ты видела его? Видела? Ты узнала его? Кто это был?
– Нет… – Маша осипла от страха. – Мне плохо… Меня сейчас вырвет… Мне так плохо…
Анна почти на руках выволокла ее из лифта, и, когда они проходили мимо Валентины, консьержка закричала:
– Диночка! Там я к тебе парня пустила. Он ходит сюда уже неделю, все спрашивает о тебе… что? Я не должна была его пускать? Ну извини… Вроде парень-то ничего… Черт бы вас всех подрал, молодых. Сами не знаете, чего хотите… К ним со всей душой, а они…
Анна помогла Маше забраться в машину, и, прежде чем на крыльце показался этот парень (под два метра ростом, в джинсах и зеленой водолазке), машина выехала со двора и слилась с потоком машин на Садово-Триумфальной.
– Что с тобой? Почему тебя тошнит?
– Голова заболела…
– Это все сотрясение. Успокойся, сейчас будем дома. Ты мне только скажи, признайся, я тебя очень прошу… Ты знала моего мужа, Григория, до того, как мы встретились с тобой?
– Откуда… – простонала Маша, борясь с тошнотой.
– Может, остановимся? Или тебе дать платок?
– Да нет, сейчас все пройдет… просто испугалась. Но я не видела этого парня раньше, никогда. Незнакомое лицо. Чего ему надо было от нас?
– Маша… Прошлой ночью вы разговаривали с Григорием на кухне. Мне это не приснилось?
– Да… Он хотел, чтобы я поскорее оставила тебя в покое. Да, он говорил мне что-то такое, я помню… Воспитывал, нес, честно говоря, всякую ахинею.
– Правильно, я это слышала… А что было потом? Потом, когда вы думали, что меня в передней нет и я не слышу вашего разговора?.. Он сказал тебе, чтобы ты продолжала притворяться сумасшедшей. Зачем? Что вы против меня затеваете?
– Мы? Да ты что, Аня! Я ничего такого не помню! Этого не было!
– Ты лжешь…
– Я не лгу!
– Он еще угрожал тебе, что если посмеешь недопустимым образом выйти из игры, то тебе же не поздоровится… Было такое?
– Я не помню…
– Вы все лжете, лжете… И что это за квартира? Ты хотя бы представляешь, сколько она может стоить? Сотни тысяч долларов! Это без ремонта. Сколько там комнат?
– Четыре, – не задумываясь, ответила Маша.
– Вот именно! Откуда у тебя, простой девчонки, такие деньги?
– Не в деньгах счастье, – отмахнулась Маша, откинулась на сиденье и закрыла глаза. – Все это пустое. А ты – садистка. Видишь же, что человеку плохо, и говоришь всякие глупости. Да в гробу я видела твоего мужа. Он – эгоист… Давно хотела тебе сказать…
– Глупо было надеяться, что ты признаешься… Надо было оставить тебя там на лестнице, на растерзание этому парню, и все…
– Ну и оставила бы. Я и сама уже устала от тебя, твоей опеки и твоих подозрений. Я не просила, чтобы ты подбирала меня на дороге. Ты сама сделала это. А за лечение я деньги верну. У меня есть деньги. Вот открою квартиру, возьму свою карточку, сниму со счета и расплачусь. Это не проблема.
Анне захотелось плакать от обиды. Мало того, что эта девчонка затевает против нее что-то вместе с Григорием, так она же еще, неблагодарная, сознательно делает ей больно, унижает ее и сводит на нет все усилия, направленные на то, чтобы помочь ей. Что может быть обиднее, чем услышать, что она собирается вернуть деньги за лечение?..
Она уже и подумать не могла, что Маша не имеет никакого отношения к Григорию и что ей на самом деле плохо и она страдает потерей памяти. Теперь она лишь себя ощущала жертвой интриги и страдала от этой мысли. Но ссориться окончательно с Машей или тем более выставлять ее на улицу сейчас, до того, как все разъяснится, она тоже не могла. Ей теперь не терпелось выяснить, какую роль во всем этом играет Григорий. Кроме того, в голове по-прежнему не укладывалось, как это могло случиться, что их встреча с Машей на трассе была кем-то спланирована. Но что еще можно было предположить после подслушанного ночью разговора? Что?
Они вернулись домой и сразу же разошлись по разным комнатам. Анна, видя, как за Машей закрывается дверь спальни, испытала чудовищный приступ одиночества, и теперь сидела, забравшись с ногами в кресло, потерянная, не зная, как ей дальше жить, как себя вести, и боясь даже предположить, что ждет ее в ближайшем будущем. Ее скоропалительный роман с Матайтисом именно сейчас почему-то приобрел налет вульгарности и ничем не оправданного легкомыслия. И ей снова, в который уже раз, захотелось, чтобы все поскорее закончилось, чтобы из ее жизни исчезли все, абсолютно все: и Маша, которая Дина, и Григорий, и Матайтис. Михаил, она была уверена, остался уже в прошлом. И это утешало. Одной проблемой меньше.
55 
