22 
– Нет, у нас много работников.
– Но я никого, кроме дяди Юры, здесь не вижу.
– А ты и не должна никого видеть. Их держат в другом месте.
– У них свой дом? – Маша довольно часто читала в книгах, особенно тех, где рассказывалось о событиях давно минувших дней, что слуги на Руси жили при усадьбах, во флигелях или в специально построенных домах неподалеку от хозяев.
– Не уверен, что это можно назвать домом.
И тогда до Маши дошло, где живут эти невидимые слуги. Но чтобы не выдать своего волнения и возмущения, она ограничилась простым вопросом:
– Чем же они здесь питаются? Цветами?
– Нет, цветы они выращивают, за садом присматривают, в доме наводят порядок, а едят они У СЕБЯ. Варят сами, дядя Юра привозит им продукты.
– И сколько вы им платите?
Но Кирилл не успел ответить. В это самое время дядя Юра принес большую вазу, наполненную виноградом и персиками.
– Ну, чем не рай? – спросил Кирилл, отщипывая одну виноградину за другой, и, щурясь от солнца, улыбнулся Маше.
Но той и виноград в рот не лез – настолько ей показалось диким все, что она здесь увидела. Ей нельзя было находиться больше на этой даче, в этом прекрасном саду. Но как убежать отсюда, если все огромное и явно прибыльное хозяйство окружает колоссальный забор, сверху которого она только недавно заметила колючую проволоку. По ней наверняка пущен электрический ток. Ей стало страшно. И только ее желудок при виде больших кусков мяса, которые дядя Юра проворно насаживал на шампуры, реагировал предательски. Шашлык – пища богов. Но шашлык они могли бы зажарить где-нибудь в более спокойном месте и не в такой скучной и опасной компании, как Атаев… Ведь им с Кириллом и разговаривать-то было не о чем. Они сидели молча, вынужденные смотреть, как на них работает человек в комбинезоне по имени дядя Юра.
Маша спросила, где туалет. Ничего более умного она придумать не могла, чтобы побыть немного в одиночестве и обдумать свое положение. То, что Атаев не собирается отправлять ее домой раньше вечера, было ясно. Да и на чем он ее может отвезти, если в гараже один мотоцикл.
И тут она вспомнила о велосипеде. Да, роскошный спортивный велосипед стоял в гараже позади мотоцикла как вещь, которой уже наигрались и бросили…
Кирилл хотел проводить Машу в дом, но она отказалась, сказав, что пойдет одна. Она вошла в дом и даже плотно закрыла за собой дверь, но, оказавшись в уже знакомом холле, быстро вытащила из кармана ключи с металлической бляшкой и побежала в комнату, окна которой выходили как раз на гараж. Маша, довольно быстро справилась с окном – открыла его. После чего мягко спрыгнула в траву и осторожно, стараясь не шуметь, вошла в гараж. Вывела оттуда велосипед и покатила его прямо к воротам, скрытым в гуще деревьев. Дотронувшись бляшкой до металлического отверстия в каменной стене, она поняла, что была права: створки, хорошо смазанные чьей-то заботливой рукой, разъехались, выпуская Машу, как птичку, на свободу.
Минута – и велосипед помчал ее к лесу, к той самой дороге между елей, которая непременно должна была вывести Машу на центральную асфальтированную трассу.
Она буквально летела, не ощущая ни своего тела и ничего вокруг, кроме податливых, послушных и волшебных педалей. И прислушивалась к доносящимся до нее звукам, ожидая услышать рев мотоциклетного мотора. Но навряд ли Кирилл догадается так быстро, что она сбежала. Тем более, что ее рюкзачок остался лежать там, в кресле. Ну, пошла девочка в туалет. Кто может знать, сколько времени ей понадобится…
Когда на пути встречались кочки и Маша взлетала над сиденьем велосипеда, не чувствуя боли от толчков, ей хотелось только одного – как можно скорее добраться до трассы.
И тут случилось то, что должно было случиться, когда ведешь велосипед в таком нервозном состоянии. Маша, не вписавшись в поворот, налетела на дерево… Колесо велосипеда встало поперек, а Маша, вылетев из седла, приземлилась на теплую, усыпанную гладкими, словно полированными еловыми колючками, землю. Солнце било ей в глаза, будто упрекая за все то, что натворила Маша, начиная с раннего утра…
Она с трудом встала и, ступив на правую ногу, вскрикнула от боли. Похоже, она вывихнула ее или растянула мышцы. Слезы застряли в горле, словно Маше туда засунули кусок колючей проволоки.
Дрожа всем телом от усталости – ведь она проехала на велосипеде несколько километров, не останавливаясь! – Маша, подволакивая больную ногу и таща за собой чудом уцелевший велосипед, вышла на лесную дорогу. Снова села на велосипед и, работая практически одной ногой, медленно поехала к голубеющему впереди шоссе. И вот тут-то до нее донесся шум. Он приближался. «Японская машина», – пронеслось в голове у Маши, и она, превозмогая боль, резко свернула с дороги в лес и рухнула вместе с велосипедом в кусты…
22 
