очень нудно 
95 
Подбежали официанты. Вмиг столик был на месте. С новым ведерком и бутылкой.
Искра потребовала шампанского. Коля широкой струей, обливая и ее, кое-как попал в бокал, но бутыль не выпустил.
— За любовь! — крикнул он и запрокинул горлышко. Шипящая пена ударила в лицо, обожгла глаза, намочила пиджак и рубашку. Разлетающиеся брызги он ловил ртом. Вот так пьют настоящие миллионеры.
Весь мокрый, Коля швырнул пустую бутылку и пьяно осклабился:
— Вот как можем! Все нипочем!
— Ты дикарь! Ты мой великолепный дикарь!
В глазах ее был восторг. И этого было достаточно. Внезапно силы куда-то делись, словно испарились с пузырьками шампанского. Голова пошла кругом, замутило, и Коля нащупал стул. Сел, тяжело дыша. Искра присела перед ним, обняла его липкие, мокрые руки:
— Поедем отсюда, мой герой. Я покажу тебе настоящее счастье…
— Поедем… Кататься… Душно мне… Человек!
Появился официант, готовый на все. Коля приказал найти извозчика и бросил на столик сколько нашарил в кармане. Сметя бумажки, официант исчез, обещая исполнить сию минуту.
— Хочешь меня поцеловать? — спросила она.
Гривцов издал булькающий звук, что поднимался от самого живота:
— Разрешаю!
Искра повела кончиком тонкого алого языка и впилась, остро покусывая.
Николя ощутил ее вкус.
Губы ее источали яд.
И яд был сладок, как виноград.
И был он как мед грехопадения.
Коля отравился сполна.
И пропал окончательно.
* * *
Трактирщик прислуживал лично. Нельзя, чтобы половой неловким движением обидел такого гостя. Такого гостя на руках носить, пылинки сдувать и выполнять любой каприз, не хуже вздорной барышни. Макарьев самолично проверил, чтобы на бокалах не оказалось ни пятнышка, тарелки светились чистотой, а скатерть улыбалась крахмальными углами. Но и этого было мало. Не пожалел он из личных, еще нетронутых запасов такое вино, что и не в каждый праздник пить, расстарался, чтоб закуски были наисвежайшие, рыбка плакала янтарным соком, от мяса восходил туман, а соленья от одного вида хотелось укусить. Подача была на заоблачном уровне. Все равно Макарьев с тревогой посматривал из-за буфета: всем ли довольны, не желают ли чего-с, чтобы по первому движению, намеку на желание, тени желания успеть, угадать и ублажить. Трактирщик волновался, переставлял фужеры и в который раз шипел на запуганных половых, чтобы обо всем забыли и стерегли только самый важный стол. Чтобы тарелки сами собой исчезали, а бокалы наполнялись до краев.
Григорий поднял бокал:
— За приятное знакомство.
Отказывать неловко. Ванзаров и так ощущал себя в странной ситуации. Надо было назначать в участке. Там все-таки проще. А тут — почти незнакомый человек угощает обедом. Как себя вести? Он сдержанно пригубил. Вино было изумительным, просто роскошным. Наверняка коллекционного года. И потому наслаждаться им было непозволительно. Хоть и глупость, и наивность, как угодно, но нельзя, вызвав человека на допрос, пусть формальный, объедаться за его счет и поглощать вина непомерной цены. Что подумают о сыскной полиции вообще и ее чести в частности? Какая досада, что нельзя себя вести как нормальный обыватель, обычный человек. Но какой вкус! Какой аромат…
Родион мужественно отодвинул бокал подальше
— Вино не понравилось? — спросил Григорий и даже принюхался к бокалу.
У Макарьева сжалось сердце: не нравится угощение. Неужели вино скисло? Надо было водку подавать.
— Вино отличное, — сказал Родион. — Служба еще не кончена, не положено.
— О, да вы строгих правил. Очень приятно встретить такого человека ваших лет. Но один бокал не помеха службе. Не отказывайте себе в маленьком удовольствии.
— В другой раз. Позвольте…
— А, я понял! — Серов тщательно промокнул губы и бросил салфетку. Материя исчезла, и на ее месте возникла свежая. — Нас угощает лично трактирщик. Считайте, что вы у него в гостях.
— С чего бы такая щедрость?
— Не каждому удается получить такое выгодное место и трактир с лицензией на торговлю винами. Это ведь чего-то стоит? Не так ли? — Григорий подмигнул. — Так что, прошу вас, угощайтесь… Вы ничего себе не положили. Пожалейте хоть трактирщика, он сейчас в обморок грохнется.
Родион подальше отодвинул бокал и не прикоснулся к тарелке:
— Крайне признателен, но сегодня уже обедал.
У Макарьева потемнело в глазах: дружок-то гостя дорогого совсем не ест. Что-то не понравилось. Совсем погибель… Не продлят лицензию, конец пришел. И зачем только свалился на его голову! Вот господин Серов — и ест с аппетитом, и похвалит. Хоть растраты, а приятно.
95 
