очень нудно 
30 
– Что будем делать? – Ольга достала платочек и промокнула размокшие ресницы. – Где искать этого двойника?
– Ничего не будем делать. Разве что постараюсь внушить себе, что этих денег у меня не было вообще. Только с таким чувством можно будет жить дальше. Подумаешь, пятьдесят тысяч…
– Но… Владимир Борисович?!
– А что, у тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет? Или ты думаешь, что человек, который расстарался, чтобы обмануть Алевтину и присвоить себе эти деньги, каждый день ровно в семь часов приходит к памятнику, чтобы вернуть их нам?
– Я думаю, что раскисать не стоит, а для начала надо попытаться встретиться с Алевтиной, чтобы удостовериться в том, что она действительно не получала этих денег. Мало ли кто мог взять ее телефон и отправить вам это сообщение? Да, конечно, мне с самого начала не понравилась ваша затея с передачей денег…
– То есть? – Он нахмурил брови.
– Да нет, я не в том смысле… Не то чтобы денег не надо было давать на лечение, нет… Просто я уверена, что вы сами должны были отдать ей в руки пакет. Тогда бы ничего такого не случилось. Я не знаю вашу свояченицу в лицо, но вы-то ее знаете отлично…
– А ты как будто не понимаешь, почему я так не сделал? Не понимаешь?
На них уже смотрели с любопытством. Скучающие пассажиры в ожидании своих рейсов – тоска. А тут такое развлечение!
– Понимаю. Знаете, как я думаю? Вы только постарайтесь отнестись к моим словам спокойно, Владимир Борисович…
– Не нагнетай… И без тебя тошно. Что еще придумала?
– Думаю, вы ошибаетесь, когда воображаете, что до сих пор любите вашу Розмари. Вы и пакет не понесли сами, потому что боялись: не выдержите, сорветесь и отправитесь в Саратов вместе с Алевтиной. Ведь так?
– Примерно.
– Я уверена, что ничего подобного не произошло бы.
– Откуда тебе знать, люблю я ее или нет? – У Чагина вытянулось лицо.
– Чувствую. Вы еще помните ее, это понятно, вероятно, вы испытывали к ней сильное чувство, но ведь потом вы женились на Кате, и в вашей новой жизни совершенно не было места для вашей старой любви…
– Эх, Оля-Оля… И почему только вы, женщины, считаете, что наделены особым чувством интуиции?
– Вот только не надо мне говорить, что вы любили Катю…
Чагин только махнул рукой – даже присутствие Ольги не помогло ему справиться с охватившим его отчаянием. Получалось, что он начал свою новую жизнь с наиглупейшей ошибки – отдал кому-то пятьдесят тысяч долларов. И еще ему было стыдно признаться даже себе, что сам факт передачи денег посторонней девушке затмил саму причину, побудившую его расстаться с деньгами, – болезнь Розмари. Быть может, это произошло потому, что прошло целых пять лет, и ее образ стал стираться из памяти? В любом случае его воспоминания о первой жене не привели бы ни к чему хорошему…
– Подождите… – вдруг сказала Ольга и порывистым нервным движением схватила Чагина за его безвольную руку. – А что, если мы сделали все правильно, и это именно ваша свояченица взяла деньги, а потом разыграла вас – мол, никто не пришел к памятнику, ничего ей не передал и все в таком роде? Почему вы сразу же исключили такой ход? Что вы вообще знаете об этой Алевтине? Вы уверены в ее благонадежности? Порядочности? Помнится, по вашим рассказам, она слишком уж сильно расстроилась из-за вашего с Машей развода, что, мол, теперь-то ей ничего не обломится? Было такое?
– Сама же знаешь – было… И что? Ты думаешь, она придумала что-то такое… нехорошее, чтобы нагреть руки на болезни своей сестры?
– А почему бы и нет? Вот скажите мне, Владимир Борисович, вы сами-то ожидали, что эта Алевтина проявится еще в вашей жизни? Такое могло быть?
– Вообще-то в жизни всякое бывает, но мы с ней расстались, в сущности, как чужие люди… Хотя в душе я и рад был бы ей помочь. Но не в таком размере, разумеется, как обещал… Все-таки ее сестра бросила меня…
– А я так думаю, что эта Алевтина просто мало вас знала, раз не предприняла за эти пять лет попытки обратиться к вам за помощью. Я уверена: будь она поумнее, нашла бы способ раскрутить вас на полную катушку… И я не удивилась бы, если бы у вас даже возник роман…
Ольга произнесла это уже после того, как сообразила, что сморозила глупость, что оскорбила шефа, выставив его полным доверчивым идиотом.
– Ой, простите… – Она даже отвернулась от Чагина, мотая головой.
– Да ладно, Оля, не тушуйся… Ты-то меня давно знаешь, может, так все оно и было… И ты, быть может, права. Эта история с деньгами попахивает гнильцой – откуда там взяться следователю? Почему телефон Алевтины оказался в его руках?
30 
