26 
— Что вы себе позволяете? Сюда нельзя!
— Нельзя? — Он направился к ней. Она села, не спуская ног с дивана.
Он видел ее вздымающуюся грудь и наслаждался этой картиной.
— Вы играли, — сказал он, — а теперь надо платить.
Она вскочила на ноги. Герцог потянул ее к себе.
— Вы сегодня недурно развлекались, Николь?
— А вы? — отразила она удар.
— Нет, — сказал он, — но я намерен это сделать сейчас.
Зная наверное, что сейчас произойдет, она стала вырываться из его рук. Герцог не отпускал ее, с ужасом осознавая, какое неуважение он проявляет к хозяину дома и какие последствия могут иметь его безрассудные действия. Однако, отбросив все моральные соображения, он крепко поцеловал ее.
Она бессвязно и возмущенно пыталась что-то произнести, но герцог держал ее железной хваткой за запястья и кусал ее губы. Она открыла рот, чтобы набрать воздуха, и он быстро и ловко проник туда языком. Она задыхалась, а он не прекращал настойчиво и грубо действовать этим орудием страсти. Спустя мгновение она затихла в его руках.
Но на этом его безжалостная атака не прекратилась. Одной рукой он зажал ее руки, а другой схватил за ягодицы и стал прижимать к себе. Она перестала сопротивляться и тихо застонала. Мгновенно и его отношение к ней изменилось. Он больше не хотел быть насмешником и грубияном. Герцог разжал руки и нежно обнял ее за талию. Их поцелуй был взаимным и длился долго-долго.
Какой-то шум дошел до его сознания. Он вдруг осознал, кто он и кто она, где они находятся и что делают. Он оттолкнул ее.
— Это мое вознаграждение, — сказал он хрипло.
Понимая, что с каждой минутой опасность быть обнаруженным увеличивается, герцог быстро вышел из комнаты, оставив Николь в состоянии сладостного опьянения.
Он едва успел пройти по коридору, как из библиотеки послышались проклятья и звон разбитого стекла. «Интересно, что она могла разбить?» — подумал он без улыбки. Да, победа не всегда бывает приятной.
ГЛАВА 6
Джейн в голубом шелковом халате вошла в спальню мужа. Она редко спала в своей спальне, используя ее в основном как гардеробную и место уединенного отдыха у камина. Она была чем-то сильно обеспокоена.
Граф был раздет до пояса, на нем оставались только брюки и носки. Ему было пятьдесят лет, но он обладал прекрасной фигурой и поджарым мускулистым телом человека, много занимающегося физическим трудом. Эту закалку он получил еще мальчиком, когда жил в Техасе. Он и теперь при первой возможности с удовольствием занимался строительными работами, требующими большой физической выносливости.
Увидев грустные глаза жены, он нахмурился.
— Что это между ними происходит, Николас? — закусив губы, спросила Джейн.
— Так ты тоже заметила?
— Как я могла не заметить!
— Как ни старался герцог скрыть свои чувства, но он почти кипел от злости, а Николь дразнила его, могу в этом поклясться.
Граф сел на диван и стал снимать носки.
— Никогда раньше я не видел Николь такой.
Вдруг в глазах Джейн блеснула догадка.
— Николас, она оделась специально для него. Он ей нравится.
Граф резко выпрямился, его серые глаза метнули молнии.
— Похоже, ты счастлива. В своем ли ты уме?
В таком тоне муж никогда не позволял себе разговаривать с ней, и Джейн огорчилась.
— Смею тебя заверить, что все мои умственные способности в норме.
— Извини, — простонал он, заключая ее маленькую фигурку в свои объятия. — Я расстроен и отыгрываюсь на тебе.
Она прильнула к нему. Ей нравилось касаться его упругого сильного тела. Сейчас она любила мужа еще больше, чем в шестнадцать лет. Целая жизнь, целая жизнь прошла.
— Николас, мы бы волновались, если бы… — Она перевела дух. — Ты можешь себе представить? Наша дочь — герцогиня?
Николас выпустил ее из своих объятий.
— Джейн, ты совсем не умеешь думать реально!
Герцог Клейборо помолвлен.
— Я знаю. Но помолвка может быть расторгнута.
Николас посмотрел на жену с грустью.
— Но не в этом случае, — резко сказал он. — Я довольно хорошо знаю Клейборо. Он живет под девизом предков: «Честь — прежде всего». Даже если он безумно влюбится в нашу дочь, он никогда и ни за что не откажется от своих обязательств перед невестой. Скорее всего, он разобьет сердце нашей дочери.
— О Боже!
Николас отвернулся, провел рукой по своим черным с проседью волосам.
— Что бы там ни было между ними, этому пришел конец. Чем быстрее герцог уедет в Лондон, тем лучше будет для всех нас.
26 
