очень нудно 
55 
– Терпи, зато завтра будешь здоровой, – приговаривала бабушка, отхаживая меня веником. Я только вздыхала, хныкала и утешала себя тем, что в ближайшее время мне не придется ничего полоть. Вечером, когда бес болезни, по мнению совета старейшин, просто не мог остаться целым в этой войне, мне дали, наконец, спокойно поспать. Однако, вопреки бабушкиным надеждам, я в то лето цепанула какой-то особенно хитрый вирус, который свалил меня с ног на две с лишним недели. Мы с бесом ушли в глухую несознанку. В результате я так извелась от скуки и безделья, что спала и видела выздороветь и продолжить ловлю раков, кавалеров и киносеансов. Простые девичьи мечты.
– Завтра можешь выйти и немного погулять, – наконец сдалась под прессом моих уговоров мамуля. Ей и самой, небось, надоело наблюдать взрослую дочь, бестолково валяющуюся в кровати.
– Ур-р-ра! – вознесла руки в небо я.
– Я сказала – немного, – сделала страшные глаза мама, но меня уже было не остановить. От телевизора меня тошнило, овсянку и «свеженькое», всякие там огурцы-помидоры-чесночок я уже видеть не могла, поэтому назавтра с самого утра сбежала из дому, планируя целый-прецелый день придаваться играм, шашням и кокетству с местными пацанами. В мечтах я уже согласилась видеть (за неимением лучшего и времени на его подбор) местного красавца Лешика в качестве большой и чистой любви на остаток этого лета. Лешик давно давал понять, что и он не против сделать меня дамой сердца и перейти к поцелуям на сваях за железнодорожным вокзалом. Но я все как-то тянула, а потом еще и болезнь эта…. В общем, все, и я в том числе, понимали, что пора переходить от слов к делу. Сначала все было неплохо.
– Я тебе нравлюсь? – робко спрашивал Лешик.
– Ну, да. Нормально. А я тебе?
– Очень. У меня еще никогда не было такой девчонки! – с удовольствием оглядывал меня Лешик. Я ему нравилась, что было приятно, особенно если учесть, что тогда я еще не была блондинкой (почти натуральной). Так что мне его восторги были вдвойне в тему. Далее мы немного пообнимались, пытаясь по косвенным признакам прикинуть, как далеко можно зайти прямо на сваях. Поскольку страсть к познанию мира лишила меня девичьей чести еще в прошлом году, (сие знаменательное событие состоялось в доме у нашего учителя истории Дмитрия Евгеньевича, в честь окончания школы, так сказать), то теперь я могла располагать собой с полным комфортом. Лешик мне нравился, я была склонна позволить ему многое, посему мы передислоцировались в близлежащие поля, под покров, так сказать, высоких трав. Железнодорожные сваи – не самое лучшее место для пары обнаженных молокососов.
– Ты не боишься? – на всякий случай спросил Лешик, а я усмехнулась, видя, как неуверенность зайчиками плещется в его глазах.
– А ты?
– Я нет, – судорожно кивнул он.
– А я – очень, очень боюсь, – прошептала я, чем завела его многократно. Лешик подбоченился и в порыве возбуждения неловко приземлился на мое девичье тело, после чего я вместо удовольствия от походно-полевых утех вдруг испытала приступ странной боли в районе желудка.
– Прекрати, – попыталась стащить с себя Лешика я.
– Нет, только не сейчас! – прорычал он, продолжая осваивать открывшиеся горизонты. Я попробовала потерпеть.
– Нет. Не могу.
– Я тоже, – согласно кивнул Лешик, и принялся рьяно меня целовать куда попало. Я простонала и усилием воли скатила-таки его молодое красивое тело на землю.
– Мне, кажется, плохо, – призналась я, хватаясь за живот.
– Что такое? Так страшно? – нахмурился он. Вроде бы во мне никак нельзя было предположить кисейной барышни. Ан нет. Получите – распишитесь.
– Кажется, тошнит. Может, ты что-то повредил? – испугалась я. Все-таки, как ни крути, а в семнадцать лет уже все делаешь, но еще ничего не понимаешь.
– Да как?! – моментально испугался и побледнел Лешик.
– Не знаю, как, – зло рявкнула я и попыталась встать. Встать не получилось, было больно. Лешик, как оглашенный, крутился вокруг меня.
– Что делать? Что делать? – причитал он.
– Доктора веди, – кивнула я ему. Он посмотрел на меня, прикидывая, действительно ли все так запущено, что придется вести сюда (в поля!!!) взрослых. Видимо, мой внезапно посеревший лик исчерпывающе показал – да, все именно так. Совершенно непонятно что, и все уже запущенно. Лешик умчался, а я принялась стонать и гадать, действительно ли Лешик побежал за доктором или оставил меня пропадать в полях. Однако русская земля не могла взрастить такого морального урода. Через полчаса (между прочим, одних из самых страшных в моей жизни) на поле прибыла телега, запряженная одним усталым водовозом. Из нее выскочил растрепанный доктор местной горбольницы. Он вместе с Лешиком в темпе гопака проскакал остававшиеся до меня метры и, глядя на меня сверху вниз, сказал сакраментальное:
55 
