очень нудно 
28 
– Привет, малыш. Ты еще помнишь меня? – спросил он так, словно это был простой звонок простого старого знакомого.
– Почему нет? – спросила я, слыша себя как будто со стороны.
– Что ты думаешь, если я сейчас приеду и заберу тебя к себе?
Я замолчала. Минуту я просто не могла выдавить из себя ни слова. Потом перевела взгляд на дверь и прошептала:
– Это плохая идея.
– Почему? – поинтересовался он, а я задрожала, к горлу подступил комок. Если бы я только знала, что ты позвонишь, что ты можешь позвонить...
– Я не одна, – произнесла я и замерла.
Артем тоже замолчал. Мы молчали, было слышно, как работает телевизор в моей комнате. Миша. Миша смотрит телевизор в моей комнате, в моей постели. Голый и румяный. А в трубке молчит Артем Быстров. Нереально, словно в фильме Тарковского.
– У тебя кто-то есть? – спросил он охрипшим голосом.
– Да.
– Я так и понял. Когда я увидел тебя там, на кофре, такую довольную девочку, я понял – у нее кто-то уже есть. Стоило оставить тебя ненадолго, и кто-то тут же нарисовался! – возмущенно шептал Артем.
– Ты не звонил, – отрешенно пробормотала я. Я не оправдывалась, только сожалела, что в моей комнате лежит голый мужчина.
– Я такой дурак. Я полный дурак!
– Вовсе нет.
– Вовсе да. Я совсем не готов тебя потерять. Ты мне нужна. Я не представляю, как жил весь этот месяц.
– Два, – почти неслышно шепнула я, но он услышал.
– Два? Вот я скотина. Прости, пожалуйста. Я хочу, чтоб ты была счастлива и все такое, но...
– Но?
– Нет. Я не хочу, чтобы ты была счастлива с кем-то там. Она не одна! Представьте себе! Ты моя же ведь девочка, совсем моя. Ты ждала звонка, да?
– Да, очень. А теперь это неважно.
– Важно, – воодушевленно щебетал Быстров. Я, как дура, слушала его и таяла.
– Ты меня любишь?
– Это не имеет значения.
– Я люблю тебя. Не теряй этот шанс! Мы всегда понимали друг друга. Мы были счастливы. Ведь были?
– Да, – разрыдалась я.
– Что с тобой? – раздался голос за моей спиной. Я развернулась. В проеме кухонной двери стоял высокий, перепуганный и как-то нереально бледный Мишка. Никогда в жизни он не был так бледен. Через секунду я повесила трубку, и он вновь покрылся румянцем.
– Ничего, – ответила я и села на табуретку. Слезы непроизвольно лились из моих глаз.
– Кто звонил?
– Неважно, – бубнила я и отворачивалась. Видеть Потапова, заявляющего на меня свои права, я не могла.
– Ты ведь плачешь. Расскажи!
Я замотала головой.
– Не спрашивай ни о чем.
– Выпей воды, – принялся он кудахтать вокруг меня.
Через полчаса, когда я немного начала успокаиваться, раздался звонок в дверь. Звонок в дверь в подобной ситуации равносилен катастрофе. Это могли быть родители, а они не поняли бы никогда ни меня, ни моих слез, ни сигаретных окурков. И Мишу они бы поняли меньше всего. Мы замерли и постарались раствориться, но звонки не смолкали, разрывая страхом скандала мое нутро. Мишка быстро оделся, открыл окно, выкинул окурки и сел пить чай. Я пошла открывать, трясясь от страха. На пороге стоял Артем.
– Поехали! – сказал он и схватил меня за руку.
– Нет, я не могу, – уперлась я, но уже понимала, что природе не противятся. Один его взгляд, нежный и твердый, переворачивал мое сердце.
– Кто это, Алиса? – возник в прихожей Мишка.
Они принялись буравить друг друга взглядами, а я, задыхаясь от счастья и ужаса, смотрела на них. На то, как Артем отбивает меня, добивается меня, любит меня.
– Алиса, скажи ему, кто я.
Интересно, что я должна сказать? Я запаниковала.
– Алиса, если позволишь, я выставлю его, – набычился Миша.
Я вдохнула поглубже и решила расставить все точки над этими ужасными «i».
– Миша, ты его не выставишь.
– Почему? – посмотрел на меня красными глазами он.
– Потому что я его люблю.
– Ты любишь меня.
– Нет.
– Ты же говорила, – растерялся он.
– Я думала, что мы с ним расстались, – принялась оправдываться я.
И тут, чтобы уже совсем мало не показалось, на пороге нарисовалось мое семейство.
– Что здесь происходит? – менторским тоном вопрошала мать. – Ты что вытворяешь? Курила? Почему куревом воняет?
– Она тут натащила не пойми кого! – внес свою лепту братишка.
– Смотри, мать, тут вино. Вот дрянь, – подвел итог отец.
И понеслось. Скандал заполонил весь дом, полетел над нами, уничтожая остатки человеческого достоинства участников. Растерянный и убитый Мишка пытался хоть что-то объяснить моим предкам. Но все, кто имел глупость общаться со мной, причислялись родными к категории «всякая шваль», так что объяснения Миши никто не принял.
28 
