очень нудно 
25 
«Скорее всего, ты кому-то и понравишься, если очень постараешься. Но с запросами надо поосторожнее. Ты не королева красоты, это уж точно. Бери умом». Я пыталась брать и умом, и терпением. А еще – пониманием, сочувствием, уважением, всепрощением. Но не помогло. Видно, и вправду надо было что-то менять в запросах. Артем – птица высокого полета, художник, независимая личность. Любит нестандартную девушку, еврейку небесной красоты. Что же удивляться, что я оказалась не у дел. Не выдержала конкуренции.
Однако есть и для меня на этой земле хоть что-то. Кто-то, кто всегда положительно реагировал на любое внимание с моей стороны. Он, конечно, не так красив, не так хорош, как Быстров, но... Быстров – это небожитель. Миша Потапов – щелкнуло у меня в голове. Мишка Потапов всегда под рукой, когда нужен. Всегда смотрит как на чудо. Я не чувствую ажиотажа, когда вижу его, но и больно мне не бывает. Клин вышибают клином. Позвоню Мише, почему нет. Одной оставаться мне не хочется совсем, тем более теперь, когда я уже имею такой потрясающий сексуальный опыт. И никакой девственности.
– Алиса, ты? – недоверчиво спрашивал он, когда я набрала его номер по телефону. Он всегда смотрел на меня с некоторым недоверием, словно бы я мираж, который вот-вот исчезнет. Это льстило. Все-таки, как ни крути, пусть и не слишком симпатичный, пусть и с толстыми, вечно по-дурацки румяными щеками, но все же большой взрослый мужчина, который тащится от общения со мной.
– Привет. Чем занимаешься? – легко, словно мы прервали разговор всего пять минут назад, спросила я.
– Да так, собираю радиоприемник.
– Опять? – усмехнулась я. Он вечно собирал и разбирал какую-то муру. Ковырялся в пыльных деталях не пойми зачем.
– Угу. А ты?
– Я вот тут подумала, что давно тебя не видела.
– За тобой приехать? – встрепенулся Мишка. Мой Мишка, мягкий и удобный. И почему я раньше не хотела видеть его рядом?
– Приезжай. Прямо сейчас.
– Прямо сейчас? – переспросил он. – Почему ты все всегда делаешь прямо сейчас?
– Что все?
– Если ты когда-нибудь решишь броситься со скалы в море, ты тоже сделаешь это прямо сейчас.
– Не плети. Что за чушь? – смеялась я. Я смеялась все время, когда была с ним. В его присутствии я ощущала себя так легко, как бывает только с теми, кто не представляет для нас никакой ценности. Никакого страха выглядеть не так или не то сморозить. Никакой ответственности или угрызений совести.
– Что случилось? Ты не вспоминала обо мне почти год. А, девочка Алиса? – смотрел он на меня, мельком отрывая взгляд от руля.
Он хорошо ведет машину, ничуть не хуже Артема, мелькнула мысль. А ведь именно он был первым человеком с машиной, встретившимся мне в жизни. Но почему-то я про него совсем забыла тогда. Тогда, когда увидела Артема, сидящего в теплой машине, такого сильного и красивого, посреди дождя. Больно... Как же все это до сих пор больно. И все-таки хорошо, что у Потапова тоже есть машина. Вдруг... Я быстро начинаю мечтать. Всегда очень быстро улетаю в параллельный мир, стоит только найти повод.
– Алло, Алиса? Ты тут?
– Конечно, – рассеянно отвечала я.
Вот бы было здорово, если бы Быстров увидел меня с Потаповым. Я в красивом платье выхожу из машины, небрежно поправляю челку. Мишка помогает мне выйти из нее, протягивает руку. На моем пальчике блестит колечко. Простое, без камней. Тонкое золотое кольцо. Я замужем. Он понимает, что я замужем, что я больше не могу и никогда не смогу принадлежать ему, как у Пушкина. «Но я другому отдана и буду век ему верна».
– Алиса, о чем ты думаешь? – тряс меня за плечо Мишка. Я посмотрела на него. Конечно, над его имиджем придется поработать. Серьезно. Эти разношенные джинсы не подходят. Только чистые левайсы, и без пятен от машинного масла. А еще лучше – деловой костюм. Отутюженные черные брюки, благородно-коричневого цвета английский твидовый пиджак, рубашка с галстуком. Придется похудеть на десять килограммов. И конечно, не афишировать любовь к радиоприемникам.
– Что? – пробормотала я. – Я думаю, что выпила бы чаю.
– Ты останешься? – с надеждой и глядя куда-то вбок.
– Думаю, да, – обнадежила я. Почему нет. Клин клином.
– Ничего себе, – шептал он, когда мы сидели в его комнате.
Он жил с родителями. Мама, невероятно толстая и такая же румяная тетка, отец – молчаливый пожилой мужик с пузырями на трико и с масляными пятнами везде, где только можно. От них пахло пережаренным тестом и чем-то кислым. Может, капустой. Они жили в панельной пятиэтажке на Водном стадионе. Далеко от метро, далеко от меня. Далеко от Артема, что радовало больше всего. У Мишки была своя комната, двенадцать метров, разделенных с миром щеколдой-задвижкой. Маленький барьер, слишком маленький.
25 
