72 
– Ванесса Илларионовна, это Миша, мой старый друг. Пока Саши нет, он тут поживет, – не смогла удержаться я. Мишка изумленно посмотрел на меня и покраснел.
– Как ты смеешь? Муж за порог, а ты любовников в дом тащишь! Ноги его тут не будет! С милицией выкину!
– Что ни говори, свекровь из вас вышла хрестоматийная. Пожалуй, брошу я вас.
– Что? – не поняла она.
– Недобрая вы, уйду я от вас. А то и правда доведете меня до самоубийства требованиями любить вашего сына и в радости и в горе.
– Что ты несешь?
– Да так! Раз вам Миша не нравится, то мы уезжаем.
– Куда? – оторопело вылупилась свекровь.
– В Москву. Карету мне, карету! – несло меня.
Миша скидывал в большую сумку Леськины вещи. Я летала пчелой и швыряла туда же свои.
– И катись. Слава богу. Избавил Сашеньку от такой жены.
– Да уж. Не приведи господь кому такое счастье, как ваш сынок. Сами уж носите ему передачи.
– Какая же ты злая! – воскликнула она.
И я не возражала. Да, я очень зла. После этих лет, прожитых в опустошении, страхе и унижении, меня вдруг все стало злить. Справедливость – удел счастливых.
– Ванесса Илларионовна, вам бы надо тоже помолиться, чтобы Лекса не выпустили из тюрьмы раньше срока. А вы разыгрываете оскорбленное достоинство. Прощайте, я думаю, мы вряд ли увидимся.
– Ты мне хоть Олесины фотографии присылай! – крикнула вдруг она, когда мы стояли на лестнице.
– Ты все взяла? Возвращаться – плохая примета, – забеспокоился Потапов.
– Очень плохая, – согласилась я и, обернувшись, прокричала: – Простите, я вряд ли буду с вами переписываться! Лучше забудьте нас побыстрее. Главное, жилплощадь вашу можете оставить себе!
– Стерва! – пророкотала свекровь.
Раздался выразительный хлопок, дверь закрылась. Я повеселела.
– Зачем ты ей сказала, что я поселюсь в этом клоповнике? – поинтересовался Мишаня.
– Да так, для острастки.
И мы поехали на вокзал. Мишка денег не жалел, купил нам купе, так что мы провели полдня в атмосфере полного покоя и комфорта. Олеська исключительно дрыхла, видимо, ее баюкали мерно стучащие колеса или что там есть у поезда. Мы ее положили и не кантовали. А мне все время хотелось высунуться из окна и дышать, дышать, дышать...
– Алиса, ты будешь обедать?
– А что у нас есть?
– Я купил на вокзале курицу и из отеля забрал сыр с хлебом.
– Какой ты у меня хозяйственный! – восхитилась я.
– Иди сюда, поедим, – взял он меня за руку. Я присела и начала жевать жареную птичку. Интересную жизнь я теперь буду вести. Готовить обеды, стирать мужу носки и копить на новую машину.
– Кем ты работаешь?
– Я?
– Ты, – кивнула я. Интересно, чего он сейчас-то покраснел. Стесняется?
– Я... Я работаю на фирме мастером по технике.
– Как это?
– Ну, чиню все. Телевизоры, компьютеры, микроволновые печи.
– Надо же. А ты много зарабатываешь?
– Не волнуйся, в нищете жить не придется.
Это меня радовало, но, если честно, не очень-то я представляла нашу жизнь. Однако в тот день я решила только радоваться. Как и Скарлетт О’Хара, подумаю обо всем завтра.
Москва приняла меня в свои широкие бабские объятия поздним вечером. Вокзал смеялся, переливался огнями и торговал всякой ерундой. Развязные молодые люди плевали семечки и выжидали момент, чтобы «обуть» зазевавшегося растяпу на кошелек или мобильник, или на что придется. Молодые люди в форме, с каменными лицами, по большому блату поставленные махать автоматами Калашникова на этом хлебном месте, ходили с видом членов королевской семьи Великобритании на банкете по случаю коронации очередного отпрыска. С непривычки я обалдела от ширины тротуаров, количества людей и объемов площади трех вокзалов. Миша тащил меня за собой, а я вцепилась в Лесю, боясь, что где-нибудь ее всенепременно отнимут.
– Метро там, – дернул меня в сто тридцать пятый раз за рукав Мишка.
– Мы к тебе едем?
– Да, не останавливайся. Тут слишком много всякой швали.
– А с кем ты живешь? – запоздало поинтересовалась я.
– С родителями.
– С кем? – Вот это номер. Исхитриться отделаться от свекрови, чтобы потом огрести сразу же и свекровь, и свекра в придачу, – это в моем стиле. Не люблю, чтоб было легко.
– А как же мы им все объясним?
– Не волнуйся. Они все про тебя знают. И ждут.
– Серьезно? – посмотрела я в его простодушные глаза.
– Они очень, очень хорошие. И наверняка тебя полюбят, – заверил меня он.
Ага, как же. Полюбят они меня, все бросят и примутся любить неземною любовью. Спаси господи от такой любви, видали мы такое. Эх... Настроение мое упало.
72 
